Первая контрольная точка — эсминец флангового дозора Четвертого Флота. Его внизу не различить, но есть пока что радиосвязь — мелкие взрывы по сто семьдесят килотонн ионосферу не покорежили. Опознались, получили данные для корректировки. Легли на боевой курс.

В отсеках “Больших птиц” не тонкие изящные иголочки В61. Самолеты несут по две старушки В53, выглядящих на свои годы. Толстенные, здоровенные, взглянешь и сразу видишь — никакое это не “изделие”, не “форма”, и уж точно не “серебряная пуля”. Это Бомба, просто, без экивоков, с заглавной буквы.

Каждая “птица” несет пару Бомб. При подрыве на расчетной высоте старушка В-53 образует огненный шар диаметром пять километров — а на пять километров линкор не отпрыгнет, не кузнечик. Запас, для гарантии, вчетверо, той же “коробочкой”. Сплошной огонь по площади сто квадратных километров. Точность, правда, не очень, особенно по движущейся цели. Но Миротворец далеко от любого клочка суши, а океан… Океан перемалывал и не такое.

Единственное, о чем беспокоятся экипажи — не заметит ли Миротворец их птичек на подходе? То есть, уже заметил, скорее всего. Если он способен сбивать спутники, то, наверное, и обычные зенитные ракеты имеет. И тут придется полагаться на вторую волну штурмовиков, которые именно сейчас должны связать боем линкор, не дать ему выскочить из-под ковра четырех Бомб.

Вот и второй эсминец. Триангуляция, место проверено, рассчитан боевой курс, время сброса установлено, введено в электронику Бомб. Пошел отсчет. Вон внизу пятнышками ордер Седьмого флота, все три авианосца. И горелый некогда “Форрестол” CVA-59, по прозванию “зажигалка”; и отличник боевой и политической “Рейнджер”, CVA-61; и “Констеллейшн”, CV-64. С авианосцев поднимается вторая волна — она пойдет параллельным курсом, но ниже, экранируя “больших птиц” от систем обнаружения Миротворца. Бомбы-то придется бросать с тормозными парашютами, чтобы самим успеть смыться. А медленную и большую цель зенитчики легко распотрошат из обычной ствольной артиллерии.

Зато вольфрамовый лом, падающий по суборбитальной траектории километров с пятидесяти, на гиперзвуковой скорости, никакая зенитка не собьет. Электроники в гвозде никакой, помехи куску металла безразличны, и свернуть его с курса может одно лишь прямое попадание такого же быстрого и тяжелого снаряда, а попробуй-ка вычисли перехват с точностью до сантиметра за несколько секунд! Его же сначала увидеть надо, а площадь рассеивания у иглы настолько маленькая, что радар ее просто-напросто не видит.

В теории, радар может увидеть облако плазмы перед раскаленным носом падающего лома. Но настроенная на определенные характеристики сигнала умная машина паразитную отметку не покажет. И без того все небо в попугаях, первая волна садится на заправку, лихорадочно поднимается вторая, а еще истребительное прикрытие, а еще “Большие птицы” там, на высоте пятнадцать километров.

Пакет вольфрамовых игл накрывает их первыми. Алюминиевый фюзеляж не защита — три самолета исчезают с радаров за одну секунду. Какое-то время держится отметка четвертого самолета: огромный бомбардировщик вошел в плоский штопор и несется к воде кленовым листом. Но вот и его конструкция не выдерживает перегрузок; разрыв, куски; отметка пропадает с радара. Нечего засорять информационный экран засветками от кучи медленных осколков, осколки безопасны.

Обычно да — но сейчас в отсеках сбитых В-52 падают Бомбы, успевшие встать на боевой взвод, на подрыв при ударе.

Затем вольфрамовые иглы продолжают свой путь вниз. Тридцать ракет, в каждой пучок из девяносто трех игл. Эллипсы рассеивания накрывают все четыре авианосные группы. Алый Линкор наводил ракеты гравилокатором, ему помехи в эфире от атомных взрывов нипочем. И потому центры эллипсов безошибочно ложатся на зону “THE STREET” каждой палубы.

У советских матросов есть вторая специальность — маляр. У американских матросов такая специальность — огнеборец, firefighter. Обычным пожарным в голову не придет бросаться на огонь в железных кишках авианосца, где со всех сторон боеприпасы, авиатопливо, перегретый пар из турбин; радиация, наконец!

Но никакая храбрость ничем помочь не в силах. На палубах десятки самолетов первой волны, вернувшейся только что — кто в зоне “JUNK YARD”, кто еще на полосе, кто уже на катапульте. Кого тащат на старт, кого пока заправляют.

Металлический град!

Палубу заливают реки авиационного керосина. Защитное орошение не успело даже включиться: удар иглы тяжелого металла, прилетевшей из самой стратосферы, высвобождает больше энергии, чем взрыв тротила такого же веса. Так что, если стержень прошел все палубы и проткнул днище, это еще удачное попадание. Всего лишь дырка сквозь все палубы, всего лишь фарш из оборудования и людей!

А вот если стержень влепился в прочные шпангоуты набора, в защиту или в сам реактор, в массивные турбозубчатые агрегаты, в склад боеприпасов…

Надстройки авианосцев пережеваны, измолоты — они в самой середке эллипса рассеивания. Из каждых девяноста стержней сюда пришло сорок пять. Авианосцы тонут, и спасать их некому. Вольфрамовый стержень, задевая человека даже краем огненного шлейфа, оставляет лишь закопченые металлические пуговицы с оплавленными нашивками.

По летной и ангарной палубам разливается топливо. Искрит рваная проводка. Что-то происходит в реакторе, шестьдесят четыре миллиметра кевлара его не защитили — да и не смогли бы. Самолеты на подломанных ногах. Пар из разбитых турбин и катапульт. Где-то упали пожарные завесы, где-то автоматика уничтожена. Огоньки, огни, языки пламени — и вот клуб огня до самых небес!

А снизу быстро, неумолимо поднимается вода. Тройное дно превратилось в сито. Живые прыгают в океан и гребут как можно дальше.

Подбирать их особо некому, потому что ракет запущено три десятка, и крейсерам тоже прилетело от щедрот. Ладно бы еще крейсера имели бронирование, как встарь, от снарядов собственного калибра. У нынешних даже надстройки алюминиевые — а этот металл, между прочим, прекрасно горит, о чем известно любому сварщику. Да и вообще любому рукодельнику, хоть раз варившему металл с помощью термитных свечей. И потому крейсера тоже кренятся, садятся кормой или носом, отчаянно тушат пожары, создают рубежи подкреплений по уцелевшим переборкам или палубам. Скорее всего, на воде они удержатся — но и помочь никому рядом не смогут.

Буксиры-спасатели, госпитали и вообще плавучий тыл на этот раз, по уставу, в шестидесяти милях от ордера. Именно чтобы не попасть под удар. Устав, вдолбленный в US Navy сорок лет назад японцами, сработал. Спасатели целы и по прибытию окажут помощь.