Утром крейсера балтийского флота высадили десант и взяли под контроль Ленинград, Ригу, Таллин, Калининград. Черноморский флот выполнил то же самое в Одессе, Севастополе, Николаеве, Поти, Новороссийске. Тихоокеанский — во Владивостоке, Находке, Ванино, Петропавловске-Камчатском. Северный — в Мурманске, Архангельске, Северодвинске, Диксоне. В крупные города глубоко на континенте вошли танки, разместившись на каждом перекрестке.
Центральным Революционным комитетом командовал адмирал Горшков. По всем трем советским каналам вместо набившего оскомину “Лебединого озера” крутили коротенькое выступление адмирала, смысл которого сводился к нескольким простым положениям:
— …Во-первых, дальше так жить нельзя, с чем все согласны и все вокруг видят. Во-вторых, чем больше затянуть пружину, тем больше крови прольется потом, когда пружина все-таки лопнет. В-третьих, развал страны означает предать и растоптать не только дело Ленина-Сталина, до которого большинству из вас, я знаю…
Тут адмирал ехидно скалился:
— …Дела нет. Развал страны означает, что все, построенное вами горбом и кровью, возьмет себе за копейки мальчик-мажор, свежеиспеченный капиталист, вовремя лизнувший новую власть. И если вам плевать на идею, то собственного труда разве не жаль?
Горшков ухватился за отвороты кителя:
— Люди — к оружию! Свиньи могут сидеть по домам. Не беспокойтесь, мы сами к вам придем!
А люди в Советском Союзе прекрасно знали, что такое “придем”, товарищ Сталин хорошо научил. К вечеру военкоматы трещали по швам — кто и правда шел добровольцем, радуясь что вот, наконец-то, хоть какое-нибудь изменение, хоть в чем-то надежда на лучшее! Иной, напротив, боялся оказаться тем единственным не донесшим из компании. Но именно поэтому вцеплялся в автомат, как в свое, и выполнял распоряжения комиссаров истово, крепко держался, где поставили.
Зарубежные газеты исходили на мыло, расписывая ужасы “нового Октября”, и молодой, никому пока особенно не известный, Евгений Лукин записывал на обрывке школьной тетради: “Полистаешь наугад: все расстрелы да застенки. От Памира до Карпат нет невыщербленной стенки”…
В кремлевской больнице на чистых простынях смирно лежал отпущенный вечностью Громыко. Через неделю, несмотря на гноящиеся перестрелки с “начальничками” по окраинам, Громыко торжественно похоронили в Кремлевской стене.
Фильм “Гостья из будущего”, доснятый Павлом Арсеновым также вопреки всему, вышел с роботом Вертером в тельняшке и клешах. Зубоскалы лишились повода сравнивать наш советский фильм о светлом коммунистическом будущем с низкопробной капиталистической порнографией.
Капитана Педро Джакино и почти всю его группу, и разбившегося при ночной посадке пилота, и тридцать семь сотрудников авиабазы — как и шестнадцать англичан, впечатливших сеньоров храбрым исполнением безнадежного предприятия — похоронили на окраине Рио-Гранде, подписав небольшое кладбище: “Жертвы Мальвинской войны”. В другом варианте истории таких жертв набралось около тысячи: шестьсот сорок девять аргентинцев и двести пятьдесят восемь британцев.
Количество жертв распада СССР в том, другом варианте истории, пока не установлено, как до сих пор не подсчитаны лежащие по стране солдаты Второй Мировой.
Конец первой части.
1.06-9.07.2019
(с) КоТ Гомель