Они добрались до дома почти в полночь. Крохотный южный дом с верандой и летней кухней, каких полно у моря. Старенькая, но чистая кухонька. На столе, на клеенчатой скатерти — нарезанный крупными ломтями домашний хлеб и укутанная в несколько махровых полотенец сковорода. В ней — теплая еще жареная картошка и четыре сардельки.

Тимофей тихо скомандовал, кивнув на дверь ванной:

— Мой руки, поедим. Маринка оставила.

Анна покачала головой:

— Не хочу есть. Можно я спать?

Он, не возражая, провел ее скрипучими половицами в угловую комнату. В ней пахло… им. В полутьме девушка различила узкую кровать, застеленную бельем в мелкий цветочек, тумбу с книгами. Рядом — шкаф. На открытых полках лежали, стояли, теснились книги. Море книг.

— Ты столько читаешь? — удивилась.

Дайвер уклончиво кивнул:

— Пока поднимаешься, сдохнешь от скуки. А так болтаешься на выброске, а в мозгах что-то шевелится, — он усмехнулся. — Отдыхай. Все завтра.

Он тихонько вышел, притворил за собой дверь.

Девушка приблизилась к шкафу с книгами.

Говорят, чтобы узнать человека, достаточно посмотреть его библиотеку. Дайвер Торопов ее удивил: новенький томик Достоевского, затертая до дыр обложка «Анны Карениной», дорогущие Стругацкие в подарочной суперобложке и другие книги научной фантастики. На видном месте, изрядно потрепанные и зачитанные, конечно, «Солярис» Лема, как без него, новенький томик «Прилива» Брина, «Сообщение Артура Гордона Пима» Эдгара По — Аня отметила, что эту книгу не читала.

Сверху, открытая на последней трети небольшая книга в мягком переплете. Ее Тим, скорее всего, читает прямо сейчас. Или всегда. Аня с любопытством взглянула на обложку: пугающе-голубая бездна и крупный шрифт названия — «Ныряющие в темноту», Роберт Кэрсон.

Девушка осторожно взяла книгу, борясь с ощущением, что касается чего-то личного, подошла к столу. Включила настольную лампу, поднесла пожелтевшую страницу к кружку света.

«— Давай условимся о тройном сигнале, — сказал Чаттертон Колеру, натягивая ласты. — Если я ударю молотком три раза или посвечу фонарем три раза, или вообще что-либо сделаю три раза подряд, это значит, что у меня проблемы.

— О›кей, это значит, что у тебя проблемы, — повторил Колер. — Но я все равно не в состоянии протиснуться сквозь этот зазор сверху, чтобы помочь тебе. Так что тройной сигнал будет означать, что тебе конец.

— Да, ты прав. Забудь об этом».

Аня почувствовала, как по спине ползет тонкой змейкой страх. Присела на край кровати, глаза побежали по ровным строчкам.

«Он схватился за перекладину и стал подтягиваться. Железо покачнулось, затем рухнуло вниз, упершись Чаттертону в колени и отшвырнув его к одному из дизельных двигателей. Сердце его отчаянно застучало. Он с трудом успокоил дыхание и посмотрел на перекладину, концы которой застряли в груде механических частей. Чаттертон медленно потянулся, чтобы убрать перекладину с коленей. Ее вес был огромным — по меньшей мере, двести фунтов вытесненной воды. И все же ему удалось приподнять ее. Его дыхание участилось. Запас газовой смеси истощался. Он приложил усилия. Стрелки на его манометре опустились ниже. Проклятая перекладина не поддавалась. Чаттертон стал упираться ногами, чтобы освободиться, но не мог пошевелиться — он попал в ловушку.

Чаттертон заговорил сам с собой.