Анна видела, как черная, наполненная дождем туча стремительно приблизилась к берегу, застыла мутной завесой, будто укрыла от посторонних глаз. В белесой дымке явственно проступили очертания приближающихся средневековых воинов, жуткие силуэты, мутные взгляды и холодные голодные прикосновения.

— Да вы оба ненормальные! Пусти! — Анна что было сил дернулась в сторону, руки уперлись в острые камни, соскользнули по пропитанной дождем траве.

Ветер стих на мгновение и, будто набрав полные легкие, взвыл. Грозовой фронт укрыл линию горизонта, в иссиня-черном небе тонкой сеткой полыхали молнии.

Капитан первого ранга Самойлов едва успел выровнять курс «Малахита» и приготовиться к маневру. Юркие катера погранслужбы уже лавировали за пределами накрывшего группу кораблей фронта. Рыбаченко неловко разворачивался на высокой волне, едва успев забрать дайверов на борт и задраить люки. Надрывно гудела сигнализация.

Смяв извилистую береговую линию, порывистый ветер опрокинул зажатые в тиски суденышки, дыхнул зло, враждебно, придавил людей на склоне к мокрым камням. На мгновение Анне удалось освободиться, но в следующее Андрис беспощадно вцепился в волосы, потянул на себя, грубо намотав хвост на руку. Анна закричала.

Сквозь вой ветра она отчетливо слышала сотни чужих голосов, шелест шагов совсем рядом. Оглянувшись, заметила силуэты уже знакомых стражников: они стремительно приближались со стороны моря, на ходу вынимая из ножен мечи. Анна вскинула руку предостерегающе:

— Стойте! Все прочь! — В ее груди разрасталось странное ощущение силы, как накануне, во время шуточного спарринга с Тимофеем. Будто она стала кем-то другим. Тогда это напугало. Сейчас казалось спасением.

Страуме оглянулся в пустоту.

— Сумасшедшая, — зло прорычал над головой.

Невидимые ему стражники переглянулись, но замерли.

Для Анны время сомкнулось дугой, ворвалось в сознание горячей болью от открывающихся ран. Глубокий вдох, попытка совладать с собой, подчинить ломоту в суставах. И вместе с тем — будто крылья за спиной распустились, будто рыбой в горько-соленую родную волну.

Рывок вперед и в сторону. Андриса взвыл, схватился за нос, выпустив девушку. Локтем в корпус, разворот и — коротким выверенным ударом — ребром ладони чуть выше кадыка. Андрис безвольно осел и сложился пополам. В помутневших глазах — удивление и непонимание.

Движение справа, шелест осыпающихся мокрых камней и короткий, как щелчок хлыста, выстрел. Одновременно с ним — пронзительный визг:

— Берегись!

Анна отпрыгнула: Карина и цветастый клубок из ситца и денима рухнули ей под ноги, покатились по склону. Анна только успела ухватить за шиворот брыкающееся тело. Светка Торопова — с малиновыми пятнами на щеках и шее и кровоподтеком на щеке — пыхтела, вырываясь.

— Сволочь! Гадина! — верещала она. — Ань, она в спину стреляла, слышишь? — Она изловчилась, оглянулась на Аню, потребовала: — Пусти!

Карина копошилась в траве, в паре метров от мужа, шипела ядовитой змеей. Аня отбросила носком черное тело пистолета, удобнее перехватила Торопову за талию, поволокла вверх по склону.

Не успела.

— Ненавижу! — Звериный рык за спиной, железная хватка на щиколотках. Карина Страуме бешеной кошкой бросилась на нее. Аня не удержалась, завалилась на бок, едва успев оттолкнуть от себя перепуганную Светку, уперлась в камни и лягнула озверевшую женщину.

— Да отвали ты! — рявкнула.