Дэн кивнул, молча осушил свой бокал. Все сходится: летом сорок третьего случилась еще одна самая темная ночь, и зло опять вырвалось на волю. Вот только в смерти Ефима Соловьева он винил не какое-то абстрактное зло, а конкретного человека. Жаль только, у него не было доказательств.

– Соловьев был сволочью, – сказала Леся неожиданно резко. – На его совести очень много жизней. Я узнала еще кое-что. Иногда любовь к бумагам может оказаться полезной. Отряд немцев стоял здесь, в поместье. – Леся погладила альбом. – Прислуживали им женщины из местных. Нужно ли рассказывать, каково приходилось женщинам в этой своре? Что с ними было? Особенно с молодыми и красивыми?

Дэн молча покачал головой.

– Я уже говорила, что Лешак воевал? – спросила Леся тихо. – Так вот, когда он был на фронте, Ефим Соловьев захватил в плен его родных, старика дядю и дочку. Старика нещадно пытали. Я не знаю, чего от него добивались немцы, но, наверное, он им ничего не сказал. Его повесили в парке. – Леся замолчала.

– А девочка?

– Девочка осталась жива, но превратилась в слабоумную дурочку. Она единственная выжила той ночью, когда неизвестный отравил офицеров и поджег казарму с солдатами. А на следующий день с фронта вернулся Лешак…

– Вы думаете, он вернулся на день раньше? – спросил Дэн, уже зная ответ.

– Да.

– Допустим, он мог поджечь казарму, но как он добрался до офицеров?

– Не он, я полагаю, офицеров отравила Алена Звонарева, одна из прислуживавших в доме женщин.

– Почему именно она?

– Потому что она одна из всей прислуги оставалась в доме, потому что она готовила и подавала на стол. Потому что кто-то, я почти уверена, что это был Ефим Соловьев, расстрелял ее той же ночью.

– Вы думаете, эта женщина помогла Лешаку совершить правосудие?

– Не знаю. – Леся пожала плечами. – Я рассказала вам все, что нашла в бумагах.

– Спасибо. – Дэн осторожно коснулся ее ладони. – Вы нам очень помогаете.

– Я стараюсь. – Леся улыбнулась, и глаза ее казались такими синими…

Она хотела еще что-то сказать, но не успела. Резким порывом ветра распахнуло створку окна, на сидящую рядом Ангелину просыпался дождь из стеклянных осколков. В начавшейся суматохе стало не до разговоров. Всхлипывающая, готовая разрыдаться Ангелина, капли крови, стекающей на пол с ее порезанных пальцев, беспомощно-растерянный Туча, профессионально-сосредоточенная Лена, Алекс с бинтами и перекисью и фоном – далекий волчий вой…

Успокоились все не скоро, а успокоившись, дружно решили выпить. Странное дело, но мужчин, это маленькое происшествие выбило из колеи похлеще, чем утренние лесные злоключения. Атмосфера сгущалась, все это чувствовали.

С Лесей тем вечером Дэну поговорить так и не удалось, зато ему удалось поговорить с Матвеем.

– С Шаповаловым все будет нормально. – Друг начал издалека. – Мне удалось переброситься с ним парочкой слов до того, как врач вытурил меня из палаты. Знаешь, а ведь Антон Венедиктович считает меня виновником своего спасения. Смешно, правда?