— Это мясо. Тушенное в вине с грибами, — ледяным голосом произнесла Ласточка, грохнув передо мной тарелку с неприятного вида месивом. От него гнусно пахло. — Если ты помнишь, это твой заказ, сделан по дороге из Гомеля. С тех пор свято храню. Будешь есть?

— Спасибо, милая, я уже сыт, — чинно сказал я.

Игорь сидел в кресле и испуганно смотрел на нас. Из-под футболки торчала рукоятка «стечкина».

— Ты сволочь, Таманский. Редкая скотина.

— Знаю. Уж таким создал меня свет. Ладно, не будем усложнять отношения. Познакомься лучше: это Игорь.

Ласточка обернулась и внимательно осмотрела моего найденыша. Тот пялился на нее, что было вполне понятно, на Ласточке из одежды имелся только полупрозрачный малиновый халатик.

— Он что, будет здесь жить?

— «Кто сей волосатый? Он что, у нас ночевать станет?» — процитировал я классика. Вроде это был Тургенев, а может, и нет, не так уж хорошо я знал старинную литературу. По крайней мере, нечто из старой школьной программы, пока еще не был введен проект «Минимум». — Нет, жить он будет как раз-таки у меня. Хотя… Слушай, а чего бы тебе не поехать домой? Я как-то сразу не сообразил. Ты ж не бездомный, сам сказал, на Арбате обитаешь…

— Обитал, — обиженно буркнул Игорь. — Меня отец из дому выгнал месяц назад.

— Ах, у тебя и отец есть? Кем работает?

— Никем. Безработный. Раньше почтовым служащим был, а потом почтамт автоматизировали, вот и выкинули…

— А чего ж выгнали-то?

— Да он целыми днями на «белом» сидит…

«Белый» — дешевое дерьмо, от которого быстро загибаются. Чередует милейшие глюки с приступами страшенного буйства. Не стоит пацану к папаше возвращаться, беда будет. Оторвет ему батя голову или он батю чпокнет, вон как «стечкина» своего возлюбил. Вот так, Таманский, усыновил малолетнего преступника, майся теперь.

— Представь меня, — велела Ласточка, бросив тарелку с мясом в мусороприемник.

— Это Ласточка. А это — Игорь. Фамилия твоя как, друг негров?

— Короленко.

— Игорь Короленко, стало быть. Дай ему что-нибудь съесть, Ласточка.

Пока пищедоставка разогревала обеды, Ласточка высказывала все накопленное за прошедшие без меня дни. Когда все это благополучно пронеслось над головой, я встал и сказал:

— Извини, мне нужно поговорить с одним человеком.