Я обернулся и увидел, что рядовой Чиконе вытирает слезы…

Вот ведь… Я помедлил:

— Тебя звать как?

— Чиконе…

— Нет, я имя спрашиваю.

— Джузеппе. Мой генерал…

— Не реви, Джузеппе. Слезы — это вода… — И, чувствуя себя полным идиотом, я добавил: — Спокойной ночи, Чиконе.

Я снова упал на песок возле своего Абе, когда заметил, что тот не спит. Сторож…

— Все видел?

— Нет.

Врет мерзавец. И на том спасибо.

— Спать, Абе. И придумайте на завтрак что-нибудь для рядового Чиконе. От диареи.

— Будет исполнено, мой генерал.

— Спать… — Я отключил ночное видение и, оставшись в темноте, слышал, как снова укладывается мой денщик.

У меня же сна не было ни в одном глазу.

Как и куда я выведу отряд завтра, когда связи ни с кем нет? Да и сама попытка выхода на связь с кем бы то ни было равнозначна подписанию смертного приговора, потому что на место, где будет перехвачен сигнал, сразу направятся ракеты. И разбираться никто не будет. Не зря же в каждом отряде есть несколько специальных киборгов, которые занимаются проблемой коммуникации. И больше ничем, потому что на другое просто не хватит их нервной энергии.

Своих киборгов я потерял вместе с развел группой. И заблудился. В Африке. В цветущей странными, неживыми, после воплощения в жизнь очередного Великого Плана, деревьями саванне. Когда-то давно это была никому на хрен не нужная пустыня…

А, плевать, поведу завтра своих на запад, как шел до этого. Один черт, шансов куда-нибудь попасть немного.

В темноте беспокойно завозился Абе. И внезапно я испытал необъяснимый прилив нежности к этому парню. Одному из немногих, кто остался верен мне после ослабления позиций «Независимых черных» в Москве. Ослабления? Нет, я неправильно выразился.

Хотя бы с собой я могу быть честен?