— Истинный ад! Преисподняя! Я был в аду, — не спускал он глаз с Ольги, избрав её слушателем.

А она не верила ни глазам своим, ни ушам! Это же не то, о чём нашёптывает ей внутренний голос?

— Та ужасная, безобразная женщина в короткой юбке и с половой щёткой… — тише и тише говорил Траффорд. — Она ударила меня по голове… Меня… Я не знал, что делать, милорд. А потом меня опоили, обманули и заманили в ад.

Старик упал на подушки:

— Я устал, милорд. Очень устал. Моя маленькая Тауни… Вы не оставите её.

Мартин встал, вздохнул:

— Не оставлю. Отдыхай. Я приду позже, — шагнул за ширму, подавая знак Ольге.

Она как зачарованная последовала за ним. В голове гудела пустота, а сердце щемило: натужно, больно.

— Посмотрите, во что он был одет, когда вернулся, — достал граф из шкафа свёрток.

Ольга осмотрела застиранный мужской фланелевый халат, серые широкие штаны, стоптанные шлёпанцы. В кармане халата — клетчатый носовой платок и обрезанная контурная ячейковая упаковка с тремя пустыми ячейками и одной таблеткой.

Парац… етамол, — мысленно дополнила она недостающие буквы на упаковке лекарственного средства.

— Ещё вот это, — подал граф смятую прозрачную пластиковую бутылку зелёного цвета без пробки и этикетки. — Было зажато в руке.

Ольга вертела литровую бутылку, глядя мимо неё, складывая в уме недостающие детали головоломки.

Мартин с ожиданием смотрел в её лицо:

— Вы ничего не скажете?

У неё не было сил ни говорить, ни думать. Язык присох к нёбу.

— Это же ваших рук дело, — выдавила она из себя. — Вы — чернокнижник? — вернула бутылку. — У вас есть… дар?

Он вёл её за руку по плохо освещённому коридору, а она шла за ним — безвольная, послушная, никакая.

Очнулась в своей комнате, сидящей на стуле у горящего камина. Плечи укрыты палантином. Перед ней на корточках сидит мужчина её мечты и согревает ей руки своим дыханием. В его тёмных, непроницаемых глазах плещется боль — осязаемая, невыносимая.

— Ольга, вы меня слышите?