– Да ладно, я всё же думаю, что тебе в твои годы проще исполнить какое-то физическое действие, чем мне.
Он оценивающе взглянул на меня и спросил:
– А вы какого года?
– Сорок восьмого.
– И я тоже сорок восьмого.
Меня как будто по башке валенком огрели. Если мы одногодки, то он старше меня, по-любому. Шансы, что мы оба родились тридцать первого декабря, невелики.
– Саш, извини, давай ко мне на ты. Я-то был уверен, что тебе лет тридцать пять – тридцать семь. Как ты так сохранился-то? Ты чего, на ночь в ванну с формалином, что ли, ложишься?
– А ты чем всю жизнь занимался? Наверно, голову напрягал?
– Ну, в общем, да: институт, аспирантура, и всё, вдобавок, вечерне-заочное. Пришлось напрягаться.
– Ну, вот видишь, а мы с утра на свежем воздухе. Покидаем полдня мяч друг другу, потом в парную – и по домам.
Глядя на него, я понял: он не просто в хорошей физической форме – у него кожа молодая – и подумал: а что, хорошая профессия для Тохи, с утра на свежем воздухе, работаешь всегда с молодёжью, подпитываешься их энергией, и финансово вполне нормально, домик-то у него загородный куда как лучше моего.
В школе Антона, наверно, по каким-то ещё сохранившимся традициям советских времён детей проверяли на музыкальный слух. Антон позвонил мне и сообщил:
– Дед, нас в школе училка какая-то, не наша, на музыку проверяла, дала свой телефон, просила, чтобы мама ей позвонила. Мама сказала тебе телефон отдать.
Я взял телефон, позвонил:
– Добрый день, извините за беспокойство, мне ваш телефон внук дал, сказал, что вы просили перезвонить.
– Да, да. Секундочку подождите. А как вашего внука фамилия?
– Алексеев Антон.
– Алексеев, так, сейчас посмотрим. А, вот, нашла. Вы знаете, у вашего внука очень хорошие музыкальные способности – слух очень хороший и точный, я вам советую обязательно заняться его музыкальным образованием.
– И как реализовать ваше предложение?
– Тут два варианта: или занятия в музыкальной школе, например в нашей, после уроков. Или дома с преподавателем, но для этого надо иметь дома музыкальный инструмент. У вас есть пианино?