Да, в кои-то веки в списке покупок появилось что-то, приоритетнее сервомоторов. Увидев новость, Герхад упадет в обморок.

Идо стал перебирать в уме части, которые можно было бы заменить или усовершенствовать в Алите.

– Эта девочка была вашей дочерью? – вдруг спросила Алита. – Вы сделали это тело для нее?

Она смотрела на голограмму за спиной Идо. Последнее фото его дочери. Та Алита была хрупкой и тонкой, какой оставалась всю свою короткую жизнь. Но от улыбки той девочки становилось хорошо и тепло. Она всегда была полна надежды, словно большая радость – рядом, за ближайшим углом.

Во всем, что случилось, виноват только он, доктор Идо.

– Да, это моя дочь Алита, – подтвердил он.

Доктор Дайсон Идо, холодный профессионал, дипломированный киберхирург, слегка покачнулся и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, вновь обрести равновесие.

– Она так хотела пойти на своих ногах – новых, сильных, способных прыгать и бегать, чтобы унести ее туда, куда бы она пожелала.

Краем глаза Идо заметил: на глаза Алиты навернулись слезы. Лучше бы она не плакала. Доктор мог не выдержать, если она заплачет. А ей нужен врач, чтобы закрыть грудную клетку и присоединить ноги, а не зашедшийся в рыданиях родитель.

– Вы сделали ей пару быстрых ног, – сказала Алита.

– Она так и не воспользовалась ими, – произнес Идо и хотел на этом остановиться, но не смог. – Однажды ночью ко мне в клинику явился пациент в поисках наркотиков. Он был паладином, звездой моторбола. Вернее, к тому времени уже перестал: моторбол высосал из него все и вышвырнул. Игра делала такое раньше, делает и сейчас. Многие воины-охотники начинали с поиска славы на треке. Счастливчики кончили наемными ищейками, а те, кому не повезло…

Доктор помнил безумного киборга, громившего лабораторию, словно все произошло час назад. Когда-то убийца был обычным человеком, не идеальным, но вполне разумным, тем, кому не хотелось провести жизнь за изготовлением товаров для людей, лучше него живущих в лучшем месте, чем он. Киборг хотел большего. Он не мог попасть наверх, в Залем, и постарался извлечь лучшее из жизни в Айрон сити. Как и все здесь, это вышло боком.

– Я тогда ремонтировал и настраивал ребят из Первой лиги, – сказал Идо, – нашел сильного и здорового человека, идеального для киборгизации. Я дал ему тело неприличной силы, а затем сделал его еще сильнее и больше.

Да, тело для аплодисментов. Толпа ликовала, завидев паладина, рукоплескала, а сделавший его Идо чувствовал, что рукоплещут и ему – его талантам, умению, любви к игре. Идо не мог насытиться аплодисментами. Тогда он думал, что завывания и восторг фанатов моторбола – самый мощный наркотик на свете. Как он нелепо, постыдно и глупо ошибался!

– Я превратил его в демона – моего демона, – сказал доктор. – И он пришел за мной.

Идо еле узнал существо, безумствовавшее в лаборатории, выдиравшее дверцы шкафов, выдергивавшее ящики, сбрасывавшее оборудование с полок и столов в поисках наркотиков, когда-то сделавших его неуязвимым на треке. Правая рука ниже локтя пропала, левую заменила мешанина дешевой техники, которую киборг поставил, когда продал настоящую руку ради наркотиков. Первой мыслью было заговорить, отвлечь, успокоить, приблизиться и ввести успокаивающее. Но избитый, потрепанный демон с животной остротой, присущей закоренелым наркоманам, с первого взгляда понял, что не найдет помощи и понимания, Идо лишь хочет утихомирить его. Если у доктора получится, дни неуязвимости и восторга навсегда канут в Лету.

Киборг схватил Идо здоровой рукой и швырнул в ряды дорогих машин и аппаратов, разрушил его телом то, на восстановление чего ушли месяцы. Он сделал доктора орудием уничтожения.

Пока Идо пытался встать и забыть о боли в руках и лице, истыканных осколками стекла, киборг решил, что здесь вожделенного наркотика не найти, и кинулся прочь, проломился сквозь двойные двери, ведшие в холл. А за ними…

– …Алита.

Голос доктора задрожал: