— При чем тут число? — недоуменно спросил Симус.

— «То, чего ты боишься, случится шестнадцатого числа», — изрекла Браун, не отрываясь от плеча Парвати. — Все получилось так, как она и говорила.

— Да кто «она»? — спросил Саша, теряя самообладание.

— Профессор Трелони!

— О господи, — вздохнул Александр и заметил, что Гермиона возвела глаза к потолку. — Ну неужели ты все это время, вот прям постоянно боялась, что кролика съест лиса?

— Необязательно, — прорыдала Лаванда. — Я боялась, что с ним вообще что–то случится.

— Он был такой старый? — спросила Гермиона.

— Нет, совсем крошечный, — ответила Браун и снова обняла подругу.

— Тогда почему же ты боялась, что он умрет? — в один голос спросили Саша и Гермиона.

— Лаванда, не слушай их, — рявкнул вдруг Рон. — Этим двоим плевать на чужих животных и на чужую боль.

Лаванда горестно взвыла, и если бы не поддержка Парвати, она наверняка упала бы на пол и принялась кататься.

Женские слезы всегда занимали почетное второе место в списке самых нелюбимых вещей Александра Петровича Н.

— Рон, закрой рот, — бросил Саша и подошел к Лаванде, — не плачь, пожалуйста.

— Пушистик. Такой маленький, такой милый. Ну почему? — та продолжала заходиться рыданиями, но теперь уткнулась в плечо Саше.

— А ты подумай о том, что Пушистик сейчас, м–м–м, — Саша на секунду задумался, — в кроличьем раю.

— Что? — Браун подняла на него заплаканные глаза.

— Точно–точно, в кроличьем раю. Ну, там много моркови, травы, нет никаких лис и всегда тепло. Так что, он однозначно в лучшем мире. Понимаю, жалко животинку, но не стоит так уж расстраиваться.

— Но ведь Трелони говорила, — попробовал вклиниться Уизли.

— Рон, повторяю, закрой рот, — шикнул на него Саша, глядя, как Лаванда потихоньку успокаивается.

В конце урока трансфигурации МакГонагалл принялась собирать у всех разрешения на посещение Хогсмида. Увидев, что Саша сдал свой лист, Гермиона, которая дошла уже было до выхода из кабинета, рванула обратно к преподавательскому столу.