В аксумский период дело обстояло точно так же. Меропий и его спутники были убиты, а не захвачены в плен; пощадили только двух мальчиков, которых не продали, а подарили царю. Обычно иноземных купцов, захваченных эфиопскими пиратами, ожидало не рабство, а смерть. Другой случай подобного рода рассказывает Диодор (о купце Ямбуле и его спутниках, которых эфиопы захватили, чтобы принести в жертву)[452]. Как и в случае с Эдезием и Фрументием, эфиопы не стремились приобрести рабов ни для собственных нужд, ни на продажу.
Все что нам известно о рабстве в древнем Аксуме, не дает оснований считать аксумское государство рабовладельческим. Рабовладельческий уклад существовал, но не создал господствующего способа производства. Большее значение имела работорговля, составляющая часть заморской торговли Аксума.
Крупные хозяйства царя, знати и храмов. Хота все сведения о рабах в Аксуме относятся к домашним рабам, принадлежавшим царю, все же остается неясным, какую производственную роль играли они в царском хозяйстве. Царь, несомненно, располагал собственным имуществом. В него входила царская резиденция или дворец, зернохранилища и стада. Стада пополнялись не только за счет естественного прироста, но и за счет военного грабежа, а также, по-видимому, за счет дани скотом. Адулисская надпись рассказывает, как царь отбирал «имущество» у непокорных племен[453]. Значительную часть этого движимого «имущества» должен был составлять скот. Надписи Эзаны говорят об угоне царем большого количества скота: коров, овец, верблюдов, «вьючных животных» (ослов или мулов?). В Афане было захвачено 31 957 коров и 827 «вьючных животных»[454]. В Нубии царь захватил 10560 коров и 51050 овец[455]. В Адулисской надписи царь называет добычу «своей частью»[456], а в надписях Эзаны захваченный скот фигурирует в качестве «вещей, которые дал ему Господь Небес»[457]; ясно, что львиная часть добычи становилась собственностью царя.
Аксумский царь располагал огромными стадами. В надписи о переселении шести племен бега Эзана говорит, что подарил их «царям» 25 140 коров. Кроме того, он снабдил бега пищей и одеждой[458]. Козьма Индикоплов рассказывает, что царь Аксума «из года в год» посылал в золотоносную страну Сасу торговый караван, с которым гнали множество быков[459]. Эти быки, по-видимому, предназначались для продовольствия каравана и выделялись из царских стад. Наряду с сокровищницей скот составлял главное богатство царского хозяйства. Недаром одно из древних должностных лиц называлось «сахафе-лахм» — «писарь коров» или «регистратор скота». Возможно, само название его должности показывает, что в царском хозяйстве существовал строгий учет. (Кроме сахафе-лахма среди древних должностных лиц упоминается «счетовод», или «блюститель счета»[460].) Хотя не сохранилось подлинных деловых документов, следы их легко обнаружить в надписях Эзаны. Следующие отрывки из трех надписей, несомненно, выдержаны в стиле документов хозяйственной отчетности:
«…И было убито мужей Афана 503 и женщин 202, всего 705. Из сопровождающих войско взято в плен: мужчин 40, женщин и детей 165, всего 205. Добыча коров 31 957, вьючных животных 827…»[461];
«…Вещи, которые дал мне Господь Небес: пленных: мужчин 214, женщин 415, всего пленных 629. Убито: мужчин 602, женщин и детей убито 156, всего убито 758. Всего убитых и пленных 1387. Добыча коров 10560, овец 51 050»[462];
«…Привели их к нам вместе с их семьями, а также три тысячи сто двенадцать — 3112 — коров и шесть тысяч двести двадцать четыре — 6224 — овец и вьючных животных. И дано им было мясо и хлеб для еды, и пиво, и вино, и колодезная вода для питья — все в достаточном количестве, согласно их числу: (а именно) шести — 6 — царям с их пародом числом в четыре тысячи четыреста— 4400. Они получали ежедневно двадцать две тысячи — 22 000 — пшеничных хлебов и вино в течение четырех — 4 — месяцев… И мы пожаловали шести — 6 — царям двадцать пять тысяч сто сорок — 25 140 — коров…»[463].
Численность шести племен бега дана приблизительно, так как пересчитать их, вероятно, сочли невозможным. Но все остальные числа поражают скрупулезностью. Обращает на себя внимание, что каждое число написано двумя способами, сначала прописью, потом цифрами, — совсем как в денежных документах настоящего времени (в средневековой Эфиопии так никогда не писали). Только профессиональные «хозяйственники» и «счетоводы» могли ввести подобную запись. Числа везде сложены правильно, по нескольку раз подведен итог. Все это можно объяснить лишь строгим учётом и постоянной отчетностью, практиковавшейся в царском хозяйстве Аксума.
Не известно, кто пас царские стада.
Собственные крупные хозяйства, подобные царскому, с большими стадами и запасами зерна, были, очевидно, у представителей аксумской знати. Однако сведений о них не сохранилось.
Единственное известие о храмовом землевладении в Аксуме содержится в билингве Эзаиы, притом лишь в более полных эфиопских текстах. Здесь говорится о передаче Махрему, богу-царю аксумитов, земельного участка[464]. На языке геэз он назван терминами
По-видимому, аксумский царь считался верховным собственником всех земель, но не известно, в какой мере он осуществлял это право. Известно, что Эзана передал надел земли святилищу Махрема. Возможно, это был участок из его домена, но также возможно, что эта земля была отобрана или куплена у подданных. В заключительных строках надписей Эзаны содержится угроза конфискации земли. По-видимому, у какого-то племени или группы племен была действительно конфискована «земля Матлия», или «земля ВYRN» (или же только ее часть?), куда Эзана переселил шесть племен бега.
Не известно, располагал ли царь специальным земельным фондом, предназначенным на его содержание. Такой фонд, действительно, существовал в средневековье, но в аксумский период он нигде не засвидетельствован. По моему мнению, вполне вероятно, что уже тогда появились наделы «царской земли», которые обрабатывали аксумские крестьяне и урожай с которых поступал в царские зернохранилища.
Данничество. Вопрос о способах отчуждения прибавочного труда имеет первостепенное значение при определении характера производственных отношений. В Аксумском царстве прибавочный продукт, производимый покоренными странами, цари присваивали в виде дани, или примитивной подати. Об этом сообщают многие источники. Так, Адулисская надпись говорит, что покоренные народы немедленно облагались данью: «Победив в битвах, в которых я участвовал лично, и подчинив все эти народы… я даровал им их земли за подать. Но большинство народов покорилось мне добровольно и принесло дань. Послав военный флот, я покорил царей аррабитов и кинайдоколпитов, живущих на другом берегу (Красного) моря, и повелел им платить дань за их землю…»[466]. Из надписи следует, что уплата дани била основным условием сохранения земель за покоренным населением; очевидно, в противном случае их селения разорялись, люди угонялись в плен, а земли отбирались для передачи аксумским колонистам или их союзникам.
Прокопий сообщает, что Элла-Асбеха, «одержав победу, убил много омеритов (хымьяритов) и их царя и поставил над этим народом другого царя, родом омерита, по имени Эсимифей, с условием, чтобы он платил ежегодную подать»[467]. «Мученичество Арефы» называет хымьяритов данниками Эфиопии[468]. «Книга хымьяритов» также сообщает, что Калеб (Элла-Асбеха) «обложил эту страну (Хымьяр) податью»[469]. О сборе дани с подвластных народов сообщают и надписи Эзаны[470]. В конце аксумского периода, в середине IX в., о подати в Аксумском царстве сообщал ал-Йа"куби: «Цари стран ал-хабаша (Абиссинии) находятся под властью великого царя, повинуясь ему и выплачивая "харадж" (подать)»[471].
Конечно, размеры дани сильно варьировали в зависимости от многих условий, установить которые теперь невозможно. Однако во всех случаях данничество имело общие черты: дань взималась, в принципе, ежегодно; данью облагались целые страны и области; уплата дани покоренными народами была условием их владения своей землей; дань взималась через посредство местных монархов, царьков. Князья аравийских владений платили дань через посредство своего ближайшего суверена, царя Хымьяра: им был в период эфиопского владычества сначала Сумайфа" Ашва" (Эсимифей), а затем эфиопские узурпаторы. Вероятно, так же обстояло дело с прибрежными эфиопскими царьками, подчиненными адулисскому царю, с царьками отдельных племен бега и др. Аксумский дарь взимал дань с царей Адулиса (Габаза), Ангабо, Агуэзата, Валкайита, Семьена и некоторых других, а они собирали ее с правителей меньшего ранга и меньших областей. Таким образом, создавалась иерархическая система данничества, которая вела не только к обогащению Аксума за счет подвластных народов, но и к укреплению власти более крупных царьков (из числа подвластных аксумскому царю и непосредственно ему подчиненных) над более мелкими правителями, безразлично, были ли они прежде зависимы или нет. Так данничество вело к укреплению феодальных отношений в Эфиопии.
Чтобы точнее определить роль данничества в экономическом базисе Аксума, следует ясно представить, какую же основную экономическую цель преследовали аксумские цари, подчиняя соседние земли, создавая обширное и разноплеменное Аксумское царство. Из экономических целей мы исключаем «охоту на рабов», которая могла побуждать к отдельным набегам, но не к завоеваниям для прочного подчинения. Я полагаю, можно назвать три экономические цели завоеваний: обеспечение безопасности торговых путей, захват новых земель для переселения в них собственного избыточного населения и обложение данью покоренных стран.
Первые две цели не были основными в период создания Аксумского царства. Наибольшую выгоду приносило данничество.
Данничество было главной экономической связью, объединявшей подвластные Аксуму народы и страны, главной экономической основой Аксумского царства. При этом способ получения дани был весьма примитивен, будучи выражением примитивности и непрочности экономических связей Аксума с подвластными ему областями.
Исторически наиболее ранним способом сбора дани было полюдье. Так в Киевской Руси назывались ежегодные объезды подвластных княжеств и племен совершаемые верховным князем или его доверенными лицами в сопровождении военной дружины. Подвластные общины еще не должны были доставлять дань в резиденцию князя, но он сам с достаточно сильным войском являлся для сбора дани. Этим князь достигал сразу три цели: напоминал данникам о своем могуществе, кормил, (в дороге) свою дружину и получал в качестве дани ценные товары. В случае, если князь или его представители не могли явиться для сбора дани, ее поступление прекращалось, а зависимость данников от сюзерена теряла экономическое содержание. Таким образом, полюдье еще очень похоже на военный набег и нередко сопровождается военными действиями, превращаясь в карательную экспедицию.