– Лорд Рэйнхарт? – сонно пробормотала Лисандра, приподняв голову. Да чтоб меня, всё-таки разбудил. – Что… что с вашим лицом?
Я невольно коснулся царапин на свой щеке, что оставила на мне одна из проклятых мантикор. Усмехнулся – надо же, это было всего-то утром, а ощущение такое, будто с того момента прошла целая вечность. Никогда не отличался склонностью ко всяческой лирике, однако сейчас охота не то что говорить, а даже думать высокопарными фразами. Вроде как похождения героя среди врагов и полей боя, и героическое спасение девиц по пути. Не в моем случае, впрочем – девица спасла себя сама. Уже во второй раз.
От вмиг вспыхнувшей злости я сжал руки в кулаки, пожалуй, чересчур сильно сдавив в пальцах тонкие казённые простыни – они жалобно затрещали, за что Эбби меня наверняка по голове не погладит. Ну или просто сделает вид, что ничего не заметила, и воспользуется какой магией, чтобы восстановить все как было. Жаль, нельзя таким способом отмотать время… Хотя я слыхал, что обитатели Чащи, из тех, у кого клыки поменьше, а мозги – побольше, имеют в своем распоряжении и подобную маги.
Она села, ссадила на колени недовольного таким поворотом Шеана и подвинулась ближе, обеспокоенно глядя на меня. Я же давно забыл про собственную помятую мантикорами рожу, а когда вспомнил – лишь нервно рассмеялся.
– Эта ерунда меня сейчас волнует меньше всего. Как ты себя чувствуешь?
– Это не может быть ерундой, – возразила Лили, недовольно сморщив носик. – Лорд…
– Лили, – отрезал я, пожалуй, чересчур резко, потому что лиловые глаза сверкнули малость обиженно. Мол, чего это ты тут меня воспитываешь? Воистину, дочь своего рода – Леноре вот перечить смелых не нашлось за всю её жизнь.
Даже Бенедикт поостерёгся и обошёл Старфолл стороной, благодаря чему и спаслось так много тёмных во времена его священного похода против нас, нечестивцев.
– Голова кружится, – помедлив, призналась Лисандра. Её голос со сна звучал чуть хрипло и как-то растерянно. – Неплохо, наверное. Думала, будет хуже.
Не в силах больше держать руки при себе, потянулся обнять её. Её руки, сейчас казавшиеся совсем тонкими и болезненно хрупкими, обвились вокруг моей шеи. Она уронила голову на моё плечо, потёрлась об него лбом и как-то подозрительно выдохнула в шею. Точно пыталась убедиться, что я и впрямь здесь, с ней. Ну или это всё виновата моя больная фантазия, и видеть меня возле себя Лисандра сейчас хочет меньше всего.
Убедившись, что мои действия не вызвали дискомфорта, а мои самоуничижительные фантазии – тоже не моя фишка, но сейчас более чем уместные, – не более чем бред воображения, и вовсе перетащил её к себе на колени. Нервную дрожь удалось сдержать с трудом: кажется, до меня только сейчас по-настоящему дошло, что именно едва не случилось с моей Лили. С девушкой, которую я назвал своей, но не смог уберечь от беды.
Умом я понимаю, что моей вины в произошедшем нет. Вот только это ничуть не помогает умерить жуткую, отчаянную злость на себя и собственную глупость. Как я, никчёмный идиот, мог допустить такое? Как мне вообще взбрело в голову оставить Лили одну, доверить её кучке школьников?
И не важно, что среди тех школьников – истинные дети своих семейств, сильные, умные, талантливые и привыкшие защищать друг друга во что бы то ни стало. На сей раз они не смогли, не справились, и за это стоило бы хорошенько отделать всех тех, кому я доверил Лили. Стоило бы, да не стану – нет никаких сомнений ( вот с этой минуты их точно не осталось), что тот, кто устроил эту западню для Лисандры, придумал бы план в любом случае. И дай звёзды, чтобы при этом не пострадали остальные ребята.
Странное дело – как порядочный ухажер я должен думать исключительно о своей девушке, однако же есть во мне и что-то кроме этого. Быть может, преподаватель из меня и впрямь вышел неплохой – от одной мысли, что с Октавией, Таем или даже надоедой Лэндоном могло что-то случиться, мне стало не по себе ничуть не меньше, чем в момент, когда я получил ту дрянную записочку.
Никто не пострадает больше. Не под моим руководством. А кое-кому всё же придётся распрощаться со своим местом, или я не Рэйнхарт Блэквуд.
– Мне было так страшно, – прошептала Лили, её голос чуть дрожал от сдерживаемых эмоций. Я знал, что ей нелегко далось это признание, равно как знал и то, что она не станет лить слёз и жаловаться. Это просто не в её духе. – В какой-то миг я подумала, что нет смысла сопротивляться… Он сказал… сказал, что мне всё равно никто не поверит…
– Они всегда так говорят, – глухо ответил я. Внутри всё полыхало от бешенства и жажды крови, но я твёрдо решил держать всё это дерьмо при себе. Ни к чему пугать девчонку ещё сильнее. – Не надо, Лили. Не важно, что этот ублюдок сказал или сделал. Всё обошлось, ты справилась с ним – это главное.
– Щит – это купол, – пробормотала она. – Мне стоило взяться за нож раньше. Сама виновата, что так долго соображала.
– Лисандра Найтстар, – твердо, стараясь не повышать голос, начал я, – вы не будете распинаться при мне про то, что виноваты сами. И не при мне тоже. Нет. Виноват всегда тот, кто напал. Тот, кто причинил боль и угрожал жизни и здоровью. Это не обсуждается, ясно? Если хотите, можете винить меня – за то, что оставил вас вместо того, чтобы забрать с собой, как и следовало.
Она глянула меня снова с той самой, очевидно, фамильной найтстаровской укоризной. Не сейчас, моя девочка, не сработает.