— Я Анну ищу, — соврал я, — ты её муж, что ли?

— Да нет, Антип я, Конопатый. Из Дерюжек я за помощью приехал, с письмом от общества, — представился мужик, зевнул и спросил, — слышь, парень, закурить есть?

— Не курю, — развёл руками я.

— А выпить? — с надеждой спросил мужик, — хряпнуть хочется, мочи нету. Завтра утром отсюда, слава богу уеду, ответ повезу, но до завтра как-то продержаться надобно.

— Тоже нету, — ответил я, — здесь же бабское царство.

— Да, бабам мущинского желания никогда не понять, — вздохнул мужик и лениво почесал живот, — мнят себя равными нам, человекам, а про то, что мущине выпить надобно, и не думают. Нет, что ни говори, а бабам до нас ещё очень далеко!

Я спорить не стал, хотя данное утверждение носило довольно сомнительный характер. Мужик ещё раз зевнул, обошел меня и вознамерился было выйти во двор, когда я повернулся за ним к выходу, и, когда свеча перестала слепить глаза, вдруг увидел над ним зеленоватую призрачную нить.

Опять нить эта!

— Слушай, Антип, а ты Епифана знаешь? — торопливо спросил я.

— Это которого Епифана? — притормозил у порога тот. — У нас, в Дерюжках, их четверо.

— Фамилия Морозов у него, — припомнил я. — Здоровый такой.

— А-а-а-а, этот. Слышал, и не раз, — сказал Антип, — это главный там, у них.

— У кого?

— У сектантов этих, — скептически хмыкнул Антип, — ерунда это, я тебе так скажу.

— Не веришь, значит?

— Не в том дело, — почесал всклокоченную голову Антип, — а какой смысл в этом всём, ежели ни выпить нельзя, ни по бабскому делу, вообще ничего?

Я не нашелся, что ответить.

— И вот Митрофан нам тоже постоянно говорит…

— Митрофан Анучин? — вспомнил о пропавшем главе сектантской общины я.

— Он самый? Знаешь разве его?