— Проверь их — живы или нет?

Настасья затравленно взглянула на меня, подавив всхлип, и послушно нагнулась над каким-то дядькой, тормоша его за плечо. А я подошел к Епифану. Тот лежал на боку, под ним натекла лужа крови. Ножа в глазу уже не было (как и самого глаза). Но он был ещё жив.

— Как ты поработил их? — спросил я, чуть наклонившись к умирающему, — признайся, очисть душу, и я обещаю тебе легкую смерть и нормальное посмортие.

— Ш-ш-ш… — с натугой попытался сказать Епифан, на его губах появились пузырьки крови.

— Что? — я нагнулся ближе к нему.

— С-сдохни! — Епифан вдруг резко выбросил руку с зажатым ножом вверх, лишь каким-то чудом не попав мне в горло.

Я с ужасом отшатнулся.

— Ты сам виноват! — я с силой всадил шило ему во второй глаз со словами, — Vade retro, Satana!

Епифана выгнуло дугой и затрясло в страшных конвульсиях.

Минут пять он содрогался, затем утих. Нож выпал из ослабевших рук.

Помня о его коварстве, я нагибаться к нему больше не стал, ткнул ногой. Он не шевелился. Тогда я вытащил своё шило из его глаза и аккуратно вытер о парадную мантию. Затем я развернулся к агитбригадовцам.

— Генка, смотри! — передо мной появился Енох и показал костлявой рукой мне за спину. Я обернулся: от Епифана отделилась зелёный плотный призрак и уставился на меня нехорошим взглядом, сверкая провалами глазниц.

Я быстро-быстро вытащил из торбы куклу и прочитал слова, которыми когда-то случайно загнал Еноха и Моню в куклу соседки.

Сейчас же у меня вышло не сразу. Пришлось трижды всё прочитать, пока Епифана втянуло внутрь. Теперь главное не перепутать куклы.

— Генка, смотри! — голос Настасьи звучал удивлённо.

Я обернулся. В доме происходило невообразимое: люди вставали и оглядывались друг на друга, не понимая, что тут происходит и как они здесь очутились.

Только агитбригадовцы стояли и пялились куда-то вдаль. Я подошел к каждому, кольнул и сказал: «Изыди». Каюсь, Зубатова я кольнул поглубже. Не удержался. Такая вот мелочная месть.

Когда народ пришел в себя и загудел, я вышел на тот помост, с которого любил проповедовать Епифан, и громко сказал:

— Товарищи! Минуточку внимания!

Гул стих. Все начали смотреть на меня.