– Мне хочется поскорее увидеть, как вы превратили роман в пьесу. Книга закончилась так… решительно.

– Я уже предупреждала вас, молодой человек: я изменила концовку. Надеюсь, вы не будете разочарованы. Может, вы поделитесь со мной своим откровенным мнением после спектакля.

– Если он мне понравится, – пообещал он, – я буду исходить восторгами.

– А если нет?

Он пожал плечами:

– Я буду исходить восторгами.

Они снова дружно засмеялись, после чего Агата, извинившись, ушла к Берти Моррису. Толстенький продюсер с лицом киногероя стоял чуть в стороне, отчаянно маня ее.

Подойдя, она спросила:

– По какому поводу сигналы, Берти?

– Прошу об одолжении. Критик из «Таймс» хочет взять совсем короткое интервью.

– Ну что ж, вот вам оно: нет.

– Но, Агата…

– Нет. И если у финального занавеса вы попытаетесь «неожиданно» пригласить меня выйти на крики «Автора, автора!» с речью, я откажусь… и, возможно, невежливо.

– Не речь… всего несколько слов…

– Берти, неужели нам нужно опять повторять это? Я не могу произносить речи. Я никогда не произношу речи. Я не стану произносить речи.

– Но, Агата…

– И ваше счастье, что я не произношу речей, потому что они получались бы очень плохо.

Разочарованное лицо Берти озарила теплая улыбка.

– Ну, я ведь должен был попробовать, правда, дорогуша?

Она улыбнулась: