– Совершенно верно. Это явно серийные убийства, так что мысль о том, что та девица была чьей-то убитой любовницей, уже отпала.

Ларри выпучил глаза:

– Инспектор такое подумал?

Она прикоснулась к рукаву черного смокинга:

– Ларри, прошу вас. Инспектор вообще ничего не думает. Давайте оставим мелодрамы для театра, хорошо?

Смутившись, Ларри какое-то время молчал, а потом одарил ее ребяческой улыбкой:

– Мне было бы ужасно неприятно, если бы вы были обо мне плохого мнения, Агата. Я вас так ценю!

– Не сомневаюсь, дорогуша, – отозвалась она.

Холоднее всех, пожалуй, держалась Айрин Моррис. Актриса, переквалифицировавшаяся в режиссера, сменила строгий костюм для репетиций на чудесное черное платье, выгодно подчеркивавшее фигуру, которой одновременно удавалось быть и худощавой, и женственной. Ее макияж был безупречен: темные глаза красиво подчеркнуты, помада смелого темно-малинового цвета.

– Странно, что вы не прихватили своего инспектора, – проговорила Айрин с ледяной улыбкой.

– Я его звала, – ответила Агата, поняв, что с ней пытаются играть, – но это отвратительное дело заставляет его работать и вечерами.

В несколько преждевременной демонстрации триумфа (занавес ведь даже еще не поднимали) официанты в красных куртках сновали между гостями с подносами, заставленными бокалами с шампанским. Айрин взяла себе один. Агата – нет: она не позволяла себе спиртные напитки.

– Не знай я вас достаточно хорошо, – заявила Айрин, – я бы решила, что вы втянули нас в эту ужасную историю ради рекламы.

– Но вы достаточно хорошо меня знаете.

– Ну, никаких публикаций не было, это верно. Не заблуждайтесь – я и сама об этом подумывала. Постановкам в такое время нужна любая поддержка.

Не разобравшись, продолжает ли Айрин играть с ней, Агата одарила ее самой теплой улыбкой и проговорила:

– Если вы действительно превратите это в рекламный трюк, дорогуша, то ни вы, ни ваш муж можете больше не обращаться ко мне с предложением ставить мои пьесы… Прошу прощения.

– Агата, – поспешно сказала Айрин, касаясь ее плеча (она уже успела отвернуться), – простите меня. Премьерные нервы.

Агата повернулась обратно и улыбнулась уже искренне:

– Понимаю. Знайте: я считаю, что вы отлично поработали.