Глаза жертвы были открыты и покраснели из-за лопнувших сосудов, рот открылся в безмолвном крике. Вокруг шеи был туго затянут многократно штопанный нейлоновый чулок.

«Тридцать секунд смерти, – подумала Агата. – Она кричала, умирая… То есть пыталась».

Увечья, как и обещали: гораздо хлеще по сравнению с предыдущим убийством: порезы живота и груди, а уж нижнюю часть тела и протыкали, и резали – снова и снова. И жуткий финальный жест: свеча была использована самым непристойным образом.

Агата отвернулась, содрогаясь. А опустив взгляд, увидела на ковре «арсенал»: хлебный нож, кухонный нож, бритва, кочерга… все в крови.

– Извините, Агата, – сказал сэр Бернард. – Я подумал…

– Меня не тошнит… просто тошно на душе.

– Понимаю. Вам помогает медицинская подготовка.

– Мир теперь такой, Бернард? В таком мире мы сейчас живем?

– Это только его часть, Агата.

– Порочный… такой порочный.

Выбирая, куда наступить, не потревожив улики, она отошла от постели, задержавшись в «гостиной» части у камина. Ее глаза устремились туда, где стоял дешевый хромированный подсвечник.

Она подошла ближе, вытянув палец, словно ребенок, примеривающийся потрогать газовую горелку.

– Бернард… вот откуда он взял свечу…

– Очень может быть.

– Но там видны отпечатки! – Она взволнованно повернулась к нему. – Там видно несколько отпечатков!

Сэр Бернард, до того занимавшийся исключительно телом и тем, что было рядом, подошел поближе.

– Черрилл сможет тут порезвиться, – сказал он с напряженной улыбкой, вглядываясь в подсвечник.

А в следующую секунду нахмурился:

– В чем дело, Бернард?

– Здесь отпечатки от правой руки…