– Южно-Сахалинск-Круг, Росавиа Двадцать-Двенадцать взлет произвел!

Самолет уже почти исчез из поля зрения, а ему вслед по радио донеслось:

– Росавиа Двадцать-Двенадцать, Южно-Сахалинск – Круг, – включился в воздушный диалог Игорь Рябухин. – По схеме Бикур-Один-Альфа набирайте эшелон 360, пересечение эшелона 140. Доложите Хабаровск-Контролю на 129,4. Контролирую по вторичному. Счастливого пути!

Дисциплинированно повторив все услышанное, пилот «Эрбаса-330» Малашин умолк…

Коттедж, снятый Самсоновым для заключительного этапа операции, очень ему не нравился своей необжитостью и холодностью внутренней отделки. Очевидно, дизайнер принадлежал к шведской школе. В доме господствовало три цвета – черный, белый и серый. Холода добавляло обилие каменных плит, панелей и вертикальных элементов. Единственным уютным местом в коттедже был цокольный этаж, предназначенный заказчиком для бильярдной. Здесь царило светлое нелакированное дерево на полу, стенах и потолке. Два роскошных бильярдных стола красного дерева приятно гармонировали с светлой обивкой мягкого уголка отдыха.

Поначалу, осмотрев коттедж, Самсонов так и подумал: ну ее к черту, черно-белую спальню с нелепым аквариумом во всю стену и люстрой авторской работы центнера в полтора. Люстру лучше всего характеризовало определение «бред пьяного сварщика». Ну ее к черту – пару ночей можно с большим удовольствием поспать здесь.

Не понравился Самсонову и прислужник из гастарбайтеров – высокий сутулый мрачный детина азиатско-басмаческого обличья, к тому же плохо говорящий по-русски. Прислужник сдавался внаем вместе с коттеджем, и Самсонов тоже, в конце концов, махнул рукой: не на всю жизнь!

Утром дня икс Самсонов встал около шести утра, самолично проверил наличие необходимого оборудования, завезенного заблаговременно. На случай непредвиденного отключения света в бильярдную был затащен мощный дизель-генератор с клубком кабелей, пара автомобильных аккумуляторов и несколько коробок с аппаратурой по списку, составленному главным лицом сегодняшнего действа – продвинутым айтишником, рекомендованным Толей Закрайским. Здесь же тихо скворчала никелированная кофе-машина – требование айтишника! – и целая коробка импортных печенюжек для поддержания его же работоспособности.

В семь часов утра брякнул дверной звонок, и «басмач» отправился открывать калитку в глухих воротах коттеджа. Укрывшись за шторой, Самсонов убедился, что пришел именно он, мрачноватый и хамоватый айтишник. Ни слова не говоря и даже не поздоровавшись, компьютерный гений принялся распаковывать и расставлять прямо на бильярдном столе какую-то аппаратуру, соединять ее бесчисленным количеством проводов и кабелей.

Закончив эту часть работы, он проверил аккумуляторы. Завел и послушал, как работает дизель-генератор, наполнив, к явному неудовольствию «басмача», весь цокольный этаж сизыми вонючими выхлопами. Выключив генератор, гений повернулся к столу и тут только впервые, кажется, заметил «басмача».

Тот стоял в дверях бильярдной, по обыкновению сутулясь и опустив длинные клешнястые руки на уровне колен. Гений нахмурился, повернулся к Самсонову:

– Слышь, дядя, а этот «кинг-конг» так и будет здесь всю дорогу «отсвечивать»?

– Это прислуга здешняя, – помолчав, откликнулся Самсонов. – Тебе-то чего?

– Чичас кофеечку хотел выпить, так и сблевать можно, – пожаловался гений. – Ты его убери, дядя!

Самсонов пожевал губами, не зная – как реагировать на столь бесцеремонное требование.

– Тебя как зовут-то, чудо ушастое? – наконец решился он.

– Меня-то? Генрих я. А что?

– Вот что, Генрих. Во-первых, перестань мне «тыкать» и дядей кликать. А во-вторых, прислуга тебя совершенно не касается. Ты свое дело делаешь, он свое: подать, принести…

– Понял, дядя! Значит, кинг-конг и кофеечку налить может? – оживился Генрих. – Эй ты, чучело! С техникой-то умеешь управляться? Двойной экспрессо сделай!

«Чучело» мягко сдвинулось с места, подошло к кофеварке и ловко защелкало рычажками и кнопками. Через минуту, поставив перед Генрихом чашку дымящегося кофе, «чучело» положило лапищу на его затылок и невыразительно сказало: