– Не будем к этому возвращаться. Это была роковая ошибка. Мы тоже несовершенны. Особенно когда работаем на белых.

Кореец хрустнул костяшками пальцев и положил ладони на узловатые колени. Он молчал.

Молчал и Римо. Они не сводили друг с друга глаз, и по их лицам невозможно было сказать, о чем они думали в тот момент.

– Что ты собираешься делать? – наконец спросил Чиун.

– С организацией покончено.

– Из-за одного недоразумения?

– Двадцать лет – немалый срок. Смит отнял у меня то, что я отнял у этого человека, Ко. Жизнь. Единственное отличие в том, что я еще не в могиле. Но к прежней жизни возврата уже нет.

– Ты хочешь снова стать полицейским?

– Я хочу... Я не знаю, чего хочу. Моя прежняя жизнь была не сахар. Что мне светило? В лучшем случае стать дежурным по отделению и раньше срока выйти на пенсию.

– Понятно, – произнес Чиун.

Сквозь высокие окна в комнату лился серый свет, отчего лица собеседников казались тусклыми, стертыми. Оба напоминали двух каменных идолов, в глазах которых навеки застыла неизбывная боль.

– Во всем виноват только Смит, – сказал Чиун. – Должен же ты отдавать себе отчет в этом. Ты был лишь инструментом в его руках, но ошибка целиком лежит на его совести. Не забывай об этом. Ты – меч карающий, а меч не может испытывать угрызений совести.

– Пусть Смит подыщет себе новый меч.

Помолчав, мастер Синанджу неуверенно проговорил:

– Я заключил со Смитом очередное соглашение.

– Уже подписал?

Чиун чуть поколебался:

– Нет.

Его искренность удивила Римо: он не сомневался, что кореец попытается обвести его вокруг пальца.

– Ну и не подписывай.