Тогда Римо закрыл глаза и усилием воли заставил себя представить, что тело его состоит из воздуха, заставил себя ощутить легкость в каждой его клеточке. Римо стал невесомым, точно пушинка.

Ударившись о стекло, Римо отскочил в сторону, как если бы был не человеком из плоти и крови, а комком нервов. Опустившись на корточки, он вскочил и вскинул руки, приготовившись к схватке.

– Входя в дом, ты был похож на буйвола, пробирающегося через болото, – услышал он ледяной голос.

– Кто здесь?

– Но потом показал, на что способен. Ты вошел как западный человек, но спас свою жизнь так, как это умеют делать только на Востоке. Ты обрел равновесие, и уже ничто – ни чувство вины, ни чувство стыда – не властно над тобой.

– Чиун, – произнес Римо и выпрямился в полный рост, – я ничего не понимаю. Я слышал биение сердца, но это было отнюдь не твое сердце! Я не узнал его.

– Я тоже не узнал человека, которого я швырнул, как мешок картошки. Это был не тот Римо, которого я учил, – отозвался Чиун. – Но я узнал того Римо, который сделал свое тело невесомым.

– Ты изменил биение сердца.

Чиун кивнул:

– Верно подмечено.

Чиун устремил на него непроницаемый взгляд. Он сцепил руки в замок на запястьях, и ладони скрылись под широкими рукавами тигрового кимоно.

В центре комнаты были расстелены два татами. Чиун указал на них острым подбородком:

– Если ты присядешь, я посижу вместе с тобой.

Римо колебался.

– Я хочу побыть один.

– Ты приехал сюда, потому что думал, твой учитель настолько глуп, что бросится искать тебя на краю света.

– Я не приехал бы сюда, если бы знал, что ты выследишь меня здесь.

– Я не жду благодарности от неблагодарного, но вправе рассчитывать на признание своей прозорливости.

Римо скрестил на груди руки:

– О"кей, ты меня опередил. Большое дело!