– Вы сказали о проблемах. Политический кризис в империи? Об этом вы тоже умалчиваете. Неужели вы думали, что вам удастся что-то скрыть от нас?

– То, что вам рассказали наши эмиссары… – начал Андрей Анатольевич и запнулся: «Хорошо бы знать, что ему вообще известно, что ему наговорил Гладков. Вот же чёрт!»

Государь высокомерно фыркнул:

– Детали… вас выдавали мелочи. В ваших синема-хрониках другие флаги, штандарты на кораблях, знаки отличия, оговорки и остальное…

– Но…

– Вы, видимо, многое отринули, позабыли. Но мы-то нет. И это сразу бросалось в глаза. Не считайте себя умнее других! – В тоне монарха сквозило убийственное небрежение.

– Мы просто не хотели на вас взваливать всё разом, давая возможность осмыслить и вдумчиво подойти к каждому вопросу.

– Опрометчиво, милейший! Знание картины целиком может дать более глубокий и перспективный план – как сделать так, чтобы избежать ошибок и заранее удалить виновных! Или в лучшем ключе исправить уже совершённое, – император говорил медленно, явно вспоминая с чужих слов.

«А если виновен ты сам, царь-государь всея?..»

– А вы уверены, что у ваших аналитиков (министров, финансистов) хватит данных, – хотелось сказать «ума», но воздержался, – просчитать путь настоль далеко? Всегда существует фактор непредвиденного. Например, только наше появление уже многое меняет. Мы ещё почти ничего не сделали, а уже наблюдается реакция по ту сторону баррикад. У потенциальных противников. Утечка информации. Прямо из Петербурга. Из самых высших кругов.

– Вы меня имеете в виду? – негодуя. – Да как вы смеете?..

– Ну, зачем же вас. И без вас хватает. Люди есть люди. Я говорю о банальных эмоциях и амбициях кого-нибудь из стоящих на вершине власти. Или при ней. Всегда остаётся место алчности, жажде власти, глупости. Трусости, в конце концов.

– Я не боюсь, – вскинул подбородок самодержец.

«Блин, я ему про Фому, а он мне себя-Ерёму выпячивает», – капитан тяжело посмотрел на упрямо нежелающего понимать собеседника. Но не преминул заметить:

– Героизм генерала отличается от отваги простого солдата. Лидер страны, лично оскорбившись, и отважно, – Черто́ву не удалось скрыть оттенок сарказма, – объявляя войну, тем самым обрекает на смерть тысячи своих солдат, сам оставаясь… в штабе.

– Но я, даже являясь самодержцем, не могу принимать эгоистичных решений. И это правильно. Как вы только что сказали – личная обида лидера не должна влиять на рациональность принимаемых решений. В государственных масштабах.

– Зачастую рациональность подменяют личными финансовыми интересами приближённых к монаршей особе. Например, откаты при военных заказах. Надо называть фамилии и титулы?

– Я догад… знал. – Казалось, что Романову стало стыдно. И вновь упрямо: – Часто тот или иной выбор не сильно отличаются в качестве. Можно съесть грушу, а можно яблоко. И то и это фрукт.

Император указал на тарелку с плодами на столе. Затем, чуть поколебавшись, взял яблоко и надкусил его.

Андрей Анатольевич не сдержал мрачной улыбки: «Царь ещё тот фрукт. С фруктом».