Кстати о ректоре. Несмотря на толстенные стекла его очков, он, конечно же, узнал меня. В первый же день, перед ужином, когда меня представили ему как будущую леди Хэйвуд, он на пару секунд застыл. Затем снял очки, протер, водрузил их обратно на нос и пораженно уставился на меня. Я, замерев, сцепила руки перед собой. Как он отреагирует? Возмутится? Оскорбится? Или…

– Мисс… э-э-э… Бишоп, – наконец выдавил он, – а у вас случайно нет брата?

– Есть, – настороженно отозвалась я. Так он все понял или нет? – Точнее, не брат, а… очень далекий родственник. С острова Сардиния.

– Понятно, – профессор Филлипс задумчиво поскреб пальцем щеку. – А зачем же… вашему родственнику… понадобилось учиться в моей академии? Надеюсь, не для того, чтобы быть поближе к… – Тут ректор бросил подозрительный взгляд на Хэйвуда, а я поняла, что его не обманула моя история о далеком иностранном родственнике.

– Ему нужно было убежище, – созналась я и, ведомая вдохновением, добавила: – А еще ему очень-очень хотелось учиться в такой прекрасной академии! Дома его ведь почти ничему не учили, только вышивать и вязать. Он был очень счастлив обучаться у вас и безмерно благодарен вам за предоставленную возможность!

– Да? – Взгляд ректора тут же потеплел, и он улыбнулся гораздо приветливее. – Тогда могу вас обрадовать, мисс Бишоп: со следующего года в нашей академии будут обучаться девушки! Надеюсь, я увижу вас в числе наших адепток. Такую тягу к знаниям нужно поощрять. Теперь у всех женщин в Эггерионе будет право получить высшее магическое образование, не прибегая к уловкам!

И далее ректор разразился длиннейшей тирадой о пользе женского образования, а я слушала его и кивала, с ужасом понимая, что от поступления мне теперь не отвертеться. Хотя, может, это и к лучшему – я не буду скучать дома, пока мой муж в академии. К тому же, наверное, у девушек будет своя программа, и завалить вурдалака в качестве экзамена нам никто не предложит. Надеюсь.

С визитом ученых и всеми приготовлениями месяц пролетел незаметно. Наша свадьба пришлась на первый день зимы. Как по заказу, с утра выпал легкий снежок, усыпав землю сверкающим одеялом. По причине холодов к моему свадебному платью, на этот раз белоснежному, похожему на наряд снежной принцессы, прилагался пушистый меховой палантин. Однако, несмотря на него и на то, что я, собственно, могла обогреть воздух вокруг себя до какой угодно температуры, чем ближе моя карета подъезжала к дверям храма, тем сильнее меня трясло.

– Эмили! – В конце концов Генри, который сидел рядом со мной, не выдержал. – Поворачиваем обратно? Ты так стучишь зубами, будто я везу тебя в логово к тигру!

Вести к алтарю меня было решительно некому – не вызволять же для этого из тюрьмы мистера Фиггинса? Поэтому роль посаженного отца взял на себя мой друг. Я немного волновалась, как он это воспримет. Но, похоже, время и целебное воздействие актрисы Аманды, которая все еще жила в его особняке, хотя процесс над моим бывшим опекуном близился к концу, сделали свое дело. Сейчас ничто не напоминало о том, что когда-то Генри сам собирался вести меня под венец, и в его взгляде не было ни грамма тоски. Пожалуй, только сочувствие. Причем не ко мне, а к жениху, который отныне будет отвечать за меня – после того как Генри торжественно, при свидетелях, передоверит ему эту честь.

– Нет, не поворачивать, – стиснув зубы, отозвалась я и мужественно подала ему руку, выходя из кареты. – Пойдем.

Однако, стоило мне шагнуть в распахнувшиеся при нашем приближении двери, как волнение улеглось само собой, потому что впереди, у алтаря, меня ждал жених – Эйден. Эйден Хэйвуд, сноб и высокомерный аристократ, который оказался самым лучшим мужчиной на свете и которому я отдала свое сердце.

И сегодня, когда мы под взглядами сотни гостей обменялись брачными клятвами и кольцами, я думала, что упала бы вместе с ним в источник еще хоть сотню раз, если бы понадобилось. Ведь какая разница, есть ли у меня магия, если рядом со мной любимый человек?

– Ну что, леди Хэйвуд, вы не пожалели, что пару месяцев назад поступили в академию и вымотали все нервы своему будущему супругу? – спросил меня Эйден, спиной толкая дверь нашей спальни. Спиной, потому что с невестой, то есть уже женой на руках, дверь по-другому не откроешь.

– Это я-то вымотала тебе нервы? – оскорбилась я и попыталась высвободиться. Эйден лишь крепче сжал объятия, и через несколько секунд я оказалась уже на кровати. Меня тут же охватило нервное напряжение, и я затараторила: – Это ты постоянно доводил меня! И обзывал извращенцем, – припомнила я и, сев, сложила руки на груди. Пусть теперь извиняется.

– Я был неправ. Конечно же, извращенец – это я, что сейчас и докажу, – сев рядом со мной, Эйден откинул с моего плеча локон и, наклонившись, поцеловал в изгиб шеи. Закрыв глаза, я отдалась его прикосновениям.

А под утро, засыпая в его объятиях, я подумала: впервые за несколько лет я чувствую, что у меня действительно есть дом. Не временное жилище, как пансион, а именно дом. И любимый муж. Подняв взгляд на уже заснувшего Эйдена, я одними губами прошептала:

– Я люблю тебя.