Заклинание разрезания ткани я тоже знала. Но руки у меня тряслись. Вместо того чтобы разрезать лишний шов, заклинание буквально измочалило штаны Хэйвуда. Брючины повисли драными лохмотьями, сквозь которые проглядывали голые ноги. Я в полнейшем ужасе прижала ладони ко рту, слыша, как со всех сторон до нас доносится хохот адептов. Хэйвуд меня убьет… И тут я совершила самую большую ошибку в жизни – наверное, от нервов.

Я хихикнула.

Впрочем, я сразу зажала рот рукой – но было уже поздно. Хэйвуд услышал, и в его глазах загорелся огонь возмездия. С чудовищным усилием сделав шаг, он дорвал свои штаны, и те повисли на поясе длинными полосами – но теперь он мог ходить. И идти собирался ко мне: явно, чтобы убить.

– Ты труп, Вилар! – прошипел он, поднимая руки. – Пиши завещание…

И тут щит мне пригодился, потому что на него обрушился чудовищный поток энергии. Ледяной, сметающий все на своем пути, он тек мимо меня, пока еще сдерживаемый огненным заслоном. Вокруг послышались вскрики – наверное, другие адепты разбежались куда подальше. Мне пока удавалось удерживать щит, но с каждой секундой руки тряслись все сильнее. Я словно оказалась в центре метели, потому что видела только свой щит и окутавшее меня белое марево ледяной магии с невыносимо сверкающими снежинками.

– Хэйвуд, извини, я нечаянно! – крикнула я в эту белую круговерть, но он лишь усилил поток – и тут мой щит не выдержал и лопнул.

Хэйвуд был сильнее, намного сильнее. Ледяной вихрь, разметав обрывки моей огненной магии, ударил меня прямо в грудь. Впечатавшись во что-то спиной, я задохнулась от охватившего меня пронизывающего холода и провалилась в темный, вязкий колодец обморока.

Меня качало из стороны в сторону, и почему-то показалось, что я на корабле. «Наверное, новый профессор, который пират, решил провести занятие на своей пиратский шхуне», – сонно подумала я и вдруг осознала, что чьи-то руки держат меня под лопатки и коленки. Нет, не держат – несут!

Моргнув, я открыла глаза. Передо мной была синяя ткань ученического пиджака и красный форменный галстук. Генри? Тут на плечо парня упала темная прядь. У Генри волосы короче, и он шатен. Хэйвуд!

Медленно подняв взгляд вверх, я убедилась, что это именно он. Лицо у Хэйвуда было отстраненное, а я почему-то никак не могла вспомнить, как так вышло, что он тащит меня. Мои мысли были какие-то заторможенные, и еще дико хотелось спать. Закрыв глаза, я положила голову обратно ему на грудь, и тут он вдруг встряхнул меня:

– Вилар! Не спи. После воздействия ледяной магии спать нельзя. Как при обычном обморожении – уснешь и уже не проснешься.

Ледяной магии? И тут я вспомнила все: и вурдалака, и разорванные штаны Хэйвуда, и его нападение. Меня вдруг затрясло от дикого, вымораживающего внутренности холода.

– Хэйвуд, куда ты меня тащишь? – снова открыв глаза и стуча зубами, спросила я. Может, он собрался меня добить? Из-за мести за свою «поруганную» честь аристократа?

Он скользнул по мне досадливым взглядом, но все же ответил:

– К лекарям. В тебя попало слишком много моей магии. Если ничего не предпринять, можешь простудиться.

К лекарям? Отмороженные мысли вяло шевелились в голове, и я опустила ее на грудь Хэйвуду. От него веяло теплом, и мне все хотелось прижаться поплотнее, чтобы отогреться. Странно, он ледяной маг, а на ощупь совсем не холодный. Сейчас он принесет меня к лекарям, и те меня подлечат. Наверное, они… они же будут меня осматривать!

Сообразив, что лекари вполне могут понять, что я – совсем не мужчина, я вздрогнула и забилась в руках Хэйвуда.

– Отпусти меня! Я не пойду к лекарям! – Я дергалась так яростно, что он едва не выронил меня, но все же удержал, крепко прижав к себе.

– Ты чего, последние мозги отморозил, Вилар? – как-то излишне ласково спросил Хэйвуд. Он не отпустил меня, но все же остановился. – Если не попадешь к лекарю, свалишься с пневмонией. Или, может, придется ногу ампутировать, я же не знаю, как сильно я тебя приморозил.

Услышав про ногу, я подняла на него исполненный ужаса взгляд, но, уловив насмешку, поняла, что он меня пугает.