Что же касается радиотехнических устройств, то достаточных мощностей заводов, близких по специализациям к требуемым для изготовления большого объема аппаратуры для ЦРН и ракет, не было. Поэтому было принято решение организовывать радиотехнические производства при заводах самого разного профиля. Использовались производственные площади этих заводов, их оборудование общего назначения и, что играло весьма важную роль, их организационные структуры. При Ленинградском заводе полиграфических машин (позже на его базе образован Ленинградский завод радиотехнического оборудования) было организовано изготовление станций передачи на ракеты команд управления наведением. На заводе № 569 в подмосковном Загорске – формирующих команды управления ракетами счетно-решающих приборов. На Московском велозаводе (в последующем – заводе «Мосприбор») – бортового радиооборудования ракет. Радиотехническое производство было создано даже при Красногорском оптическом заводе. При привлекаемых к изготовлению средств «Беркута» предприятиях создавались специализированные конструкторские бюро.[169]
Для разводки сигналов по помещениям ЦРН требовались километры коаксиального кабеля. С расширением его производства для нужд «Беркута» он, используемый также для подключения телевизоров к антеннам, перестал быть дефицитным и в быту. Для изготовления радиотехнических средств требовалось огромное количество радиодеталей и электронных ламп, разработка и постановка серийного производства новой номенклатуры, в том числе специальных высокочастотных электровакуумных приборов.[170]
Разработкой электронных ламп для аппаратуры системы «Беркут» занимался НИИ-160, расположенный в подмосковном Фрязино. В 1933 году на базе известной с XIX века небольшой шелкоткацкой фабрики братьев Капцовых в деревне Фрязино в Щелковском районе Московской области, по решению Совета Труда и Обороны СССР от 15 февраля 1933 года было начато строительство завода «Радиолампа». Уже в 1934 году завод начал выпускать продукцию – приемно-усилительные и генераторные лампы, необходимые для радиоприемников и радиовещательных станций. В октябре 1941 году завод был эвакуирован в Ташкент. Когда угроза для северо-востока Московской области миновала, на Фрязинской площадке было решено восстановить завод. Из Новосибирска начало поступать оборудование, вывезенное туда с ленинградского завода «Светлана»; оттуда же во Фрязино были направлены эвакуированные специалисты-светлановцы. В 1943 г. распоряжением Совета Народных Комиссаров CCCР № 17736/Р от 13 сентября 1943 г. на базе фрязинского завода «Радиолампа» был организован научно-исследовательский институт № 160 с опытным заводом (ныне ФГУП «НПП «Исток»). Основной целью нового предприятия была разработка и выпуск электронных приборов для радиолокационной техники. Одним из первых этапов научно-производственной биографии «Истока» была разработка и промышленный выпуск высоконадежной серии приемно-усилительных ламп (ПУЛ), преимущественно в пальчиковом оформлении, предназначенных для работы как в особо ответственной военной, так впоследствии – и в гражданской радиовещательной, приемной, телевизионной и связной радиоаппаратуре.
К концу 40-х годов в стране широко развернулись работы по созданию радиолокационных станций и аппаратуры управления ракетной техникой.
В связи с этим перед НИИ-160 была поставлена задача конструктивной переработки существующих типов радиоламп с тем, чтобы они выдерживали бы в рабочих режимах не менее 10 ударов с ускорением 500 g и длительно работали при вибрации на частоте 50 Гц с ускорением 10 g. Срок службы ПУЛ по сравнению с прототипами необходимо было повысить в 10 раз, он должен был составлять не менее 5000 часов. Первая серия надёжных пальчиковых ламп была разработана за три года, параллельно с ней была создана типовая технология производства.[171]
Работа по этому направлению началась с постановления СМ СССР от 29 мая 1949 г., которым на НИИ-160 была возложена задача «по разработке специальных радиоламп, безотказно работающих в стократных ускорениях силы тяжести и резких изменениях температуры». Такие высокие требования к радиолампам озадачили разработчиков. Немногие тогда знали, что уже проводились пробные пуски первых отечественных баллистических и зенитных ракет.[172]
Дело в том, что лампы серии «Анод» шли в бортовую аппаратуру зенитных управляемых ракет (ЗУР). Сами ракеты входили в состав зенитно-ракетного комплекса ПВО Москвы «Беркут» (С-25). Для всех подсистем «Беркута» НИИ-160 разрабатывал различные электронные вакуумные приборы (ЭВП). Для РЛС А-100 и Б-200 – приборы СВЧ, а для ракет В-300 – вибропрочные пальчиковые ПУЛ. Для аппаратуры управления всем комплексом «Беркут» ЭВП изготавливал Ташкентский радиозавод – бывший фрязинский завод «Радиолампа», эвакуированный в г. Ташкент в 1941 году. В ракете В-300 пальчиковые лампы серии «Анод» использовались в радиосхемах автопилота, который представлял собой автоматическую систему стабилизации и управления ракетой по трем координатам. Измерительные элементы автопилота определяли действительное положение ракеты и выдавали сигналы, необходимые для выработки управляющих команд, которые после усиления и преобразования через исполнительные устройства воздействовали на органы управления ракеты таким образом, чтобы ошибка в наведении сводилась к нулю. Отсюда понятно, что любой отказ радиолампы сбивал ракету с нужной для поражения цели траектории.[173]
Почти 3 года бились сотрудники НИИ-160 над созданием надежных приемно-усилительных ламп (ПУЛ) серии «Анод». В 1951 году на предприятии изготавливались 8 типов ламп серии «Анод» и 5 типов вибропрочных ламп на ускорение 15g. И хотя количество выпускавшихся ПУЛ достигало почти 5 млн. штук в год, их надежность была очень низкой. Институт и завод буквально лихорадило. Строгие приказы, кадровые перестановки, увольнения, особые привилегии работающим по теме «Анод» – ничто не помогало. И тогда стали принимать более жесткие меры. 11 ноября 1952 г. вышло постановление Совета министров СССР № 4764–1890, в котором отмечалось, что «комплексные испытания специальной аппаратуры показали неудовлетворительное качество и ненадежную работу радиоламп, поставляемых МПСС. Особенно ненадежны в работе пальчиковые лампы серии «Анод» из-за недостатков конструкции и технологии производства». Этим же постановлением Совмин СССР обязал реорганизовать отдел приемно-усилительных ламп № 200 НИИ-160 «в отдел разработок и применения электровакуумных приборов для специальной техники». Вслед за этим постановлением вышел приказ министра МПСС, по которому начальником этого отдела стал Николай Васильевич Черепнин.[174]
Замминистра МПСС А. А. Захаров рассказывал, что однажды в одной из бесед с ним Л. П. Берия спросил: «Сколько сотрудников НИИ-160 надо расстрелять, чтобы заработали лампы серии «Анод»?» Но это Захаров рассказывал позже, а в то время Н. В. Черепнина нисколько не насторожил вызов в Кремль к самому Л. П. Берия. Об этом эпизоде он рассказывал как-то буднично и просто: «Мы вошли с Захаровым и Сергеевым в кабинет. Я увидел Т-образный стол, за которым сидел какой-то лысый человек в пенсне. Я его сначала не узнал, но это был Берия, не похожий на свои портреты. Слева от него сидели три незнакомых мне человека. К Берия постоянно приносили бумаги на подпись. Со мной разговаривали эти трое. Когда Берия кончил работу с бумагами, он спросил у меня: «Ну как, лампы пойдут?» Я ему ответил: «Попробуем», – на что он мне сказал: «Иди и работай». Аудиенция продолжалась минут 15». От Черепнина требовались регулярные еженедельные отчеты о проделанной работе – «наверх». Иногда на его докладах появлялись надписи красным карандашом – «Почему не выполняют требования Черепнина?» – и подпись – Берия.[175]
Назначить Черепнина начальником отдела в НИИ-160 предложил А. А. Захаров. «Почему он выбрал именно меня?» – думал Николай Васильевич. Правда, до этого они вместе работали на «Светлане», где Захаров был директором. Но в свое время, с 1945 по 1947 г., он руководил НИИ-160. Николаю Васильевичу пришлось нелегко в начальный период его деятельности в НИИ-160. Первое время все его меры технологического порядка по улучшению надежности радиоламп не давали ощутимых результатов. Но упорные поиски причин отказа радиоламп привели к успеху. Об этом Николай Васильевич писал в одной из своих монографий: «При внимательном осмотре под микроскопом конструкции забракованных ламп (не разбивая колбу) было обнаружено явление, определившее в дальнейшем основные направления работ по повышению их надежности. Это явление было связано с тем, что внутри лампы находились посторонние частицы. Так вот эти частицы вели себя подобно лепесткам электроскопа – при низких напряжениях на управляющей сетке частица не влияла на величину анодного тока, а при высоких – контактировала с сеткой. Возникающий при этом скачок анодного тока указывал на короткое замыкание между сеткой и катодом». Очень быстро установили, откуда эти частицы могли попасть внутрь колбы. Чтобы устранить их, потребовалась полная реорганизация производства ПУЛ. И она началась. Частицы, оказавшиеся в лампе, вытряхивались при помощи так называемой «пакетной тряски», кроме того были внесены дополнительные операции в существовавшие технологические маршруты, разработаны новые методы контроля деталей и готовых ламп и многое другое.[176]
На заводах страны широким фронтом развернулось производство аппаратуры для системы «Беркут». Всю изготовленную аппаратуру перед отправкой на объекты предварительно предполагалось проверять на стенде лаборатории "100", которая была создана при Кунцевском заводе № 304 по инициативе министра вооружения Дмитрия Федоровича Устинова. Однако уже в начале 1952 года стало очевидно, что с такими объемами работ, которые предстояло провести на стендах лаборатории "100", в установленные чрезвычайно сжатые сроки справиться невозможно. Было принято решение отдельные шкафы аппаратуры проверять на заводах-изготовителях по частным техническим условиям. Затем было решено отправить эти шкафы на объекты системы, где проводить монтаж аппаратуры, настройку, комплексную стыковку передающих, приемных, индикаторных систем, систем передачи сигналов сопровождения ракеты, системы сопровождения целей и ракет, выработки сигналов управления, а также летные испытания и сдачу в эксплуатацию войсковым частям. Вскоре эта аппаратура начала поступать на объекты будущей системы. Для ее монтажа и настройки потребовались специалисты.[177]
Для организации и проведения работ по монтажу и настройке на объектах, а также проведения испытаний и ввода в эксплуатацию системы противовоздушной обороны Москвы «Беркут» совместным Постановлением ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР № 992–319 от 21 февраля 1952 года при заводе № 304 было создано Специальное монтажное управление (СМУ-304). Позже завод получил название Кунцевский механический завод (КМЗ), а ныне это – Московский радиотехнический завод (МРТЗ). В 1953 году Министерством вооружения для СМУ-304 были выделены площади в 1-ом Спасоналивковском переулке Москвы, которые ранее занимало Конструкторское бюро Б. Г. Шпитального… В течение первых восьми лет СМУ-304 функционировало в качестве отдельного подразделения Завода № 304. СМУ-304 впоследствии было переименовано в СМУ Московского областного Совета народного хозяйства, а затем – в Головное производственно-техническое предприятие "Гранит".[178]
В 1952–1953 годах приказами министра вооружения в СМУ-304 было направлено свыше тридцати выпускников академии отрасли, имеющих богатый опыт инженерно-технической и руководящей работы. Этими же приказами в СМУ с различных заводов отрасли направлены опытные, высококвалифицированные организаторы производства. Большинство из них не были знакомы не только с уникальной техникой, которую им предстояло создавать, но и с радиотехникой вообще. Поэтому при академии отрасли, которая располагалась в здании нынешнего КБ МРТЗ, были организованы трехмесячные теоретические курсы по основам радиотехники. По распределению в СМУ-304 было направлено более ста молодых специалистов, окончивших радиотехнические факультеты высших учебных заведений Москвы, Ленинграда и Горького. На некоторое время кадровый вопрос был снят с повестки дня. Эти люди стали ядром будущего Головного производственно-технического предприятия "Гранит".[179]
Из истории Головного производственно-технического предприятия "Гранит"[180]:
«Вспоминает бывший главный инженер-настройщик Л. А. Переслегин:
– В апреле 1952 года, сразу по окончании радиотехнического факультета МЭИ, я с товарищами по институту Г. Ереминым, Е. Фомченко, Э. Лозинской был направлен на Кунцевский механический завод. В здании заводоуправления царило оживление. В приемной начальника отдела кадров В. М. Русакова толпилось много народа, в пустые комнаты вносили столы и стулья. Рождалось СМУ, формировались отделы и первые настроечные бригады. В суете и неразберихе первых дней становления нового предприятия, нам, молодым специалистам, многое было неясно. Больше всего волновал вопрос – когда же, наконец, дадут настоящую инженерную работу? Начальник СМУ А. Н. Кушеверский объяснил: волноваться не надо, ибо очень скоро работы будет – не дай бог. Он оказался прав. Вскоре навалилось столько, что мы забыли об отдыхе. На первых объектах все было ново, необычно, поражало размахом, оригинальностью и смелостью технических решений. Сроки настройки оказались сжатыми, опыт обращения с новейшей аппаратурой и технической документацией отсутствовал. Трудились много и настойчиво. Горячо радовались первым успехам и остро переживали неудачи. Незаметно летело время. Формировались крепкие, дружные, работоспособные коллективы. С первым коллективом мне довелось поработать в 1952–1953 годах на объекте И. Козырева. Запомнились настройка и сдача объектов в 1953–1955 годах под руководством В. Борисова. Василий Иванович был для нас, молодых специалистов, примером удивительного сочетания требовательности, трудолюбия, настойчивости в работе, внимательности, простоты и отзывчивости. Довелось принимать участие в настройке и сдаче объектов К. Васильева и И. Миронова.
При создании Специального монтажного управления его структура была предельно проста. Начальник СМУ и главный инженер подчинялись директору МРТЗ. Особо следует отметить вклад первого начальника СМУ – Алексея Николаевича Кушеверского. Он был душой и любимцем коллектива. Обладая широкой эрудицией, несгибаемым, твердым характером, чуткий, отзывчивый, находчивый и умеющий постоять за своих работников, он внес неоценимый вклад в становление коллектива СМУ.
Вспоминает бывший начальник объекта Н. С. Козырев:
– После окончания Томского политехнического института имени С. М. Кирова, я работал на одном из оборонных заводов Новосибирска, затем был переведен на Кунцевский механический завод. В марте 1952 года окончил Академию промышленности вооружения и вместе с другими выпускниками был направлен в Специальное монтажное управление (СМУ) начальником ОТК. Запомнилась первая встреча с начальником СМУ А. Н. Кушеверским. Она произвела на нас, выпускников Академии, глубокое впечатление. Это был большой души, высокой культуры, обаятельный, отзывчивый и в то же время требовательный человек. На его долю выпал самый трудный период становления монтажного управления. Оперативно решая вопросы производства, он всегда предварительно советовался с другими руководителями, с подчиненными, прислушивался к ним. А. И. Кушеверский пользовался большим авторитетом. Основным его орудием было убеждение. Условия были тяжелые: негде жить, не хватало транспорта, до объектов, зачастую, приходилось добираться, как говорят, "своим ходом" или на попутных грузовиках. Работали столько, сколько было необходимо, питались в столовых при строительных организациях. К концу 1952 года число работающих на объекте вместе с подрядчиками выросло до 200 человек. Возникли трудности с кооперацией, со смежниками… Но мы, кадровые работники, наверное, никогда не забудем этот период времени. Для нас он навсегда останется самым лучшим из прожитых лет.
Первым главным инженером СМУ был Петр Петрович Елинский, прибывший на МРТЗ из Ленинграда. До прихода в СМУ он уже прошел на заводе школу настройки аппаратуры. В состав СМУ входили производственные объекты, возглавляемые начальниками и функциональные подразделения: технический, плановый, транспортный отделы, бюро заработной платы, бухгалтерия и, естественно, первый отдел.