Однако, графа Соффолка в шатре не оказалось. Встретивший Кислицина, дежурный офицер сообщил, что Их сиятельство уже отбыл в Челтнем и появится в лагере только завтра.

— Вы ранены, сэр — спросил он Сергея, разглядывая кровавое пятно на его левом плече.

— Пришлось пробиваться с боем — ответил Кислый — Войска принца форсировали залив и уже, наверное, осадили Бристоль. Поэтому, мне необходимо срочно передать это послание графу.

— Я немедленно отправлю гонца в Челтнем, и он передаст послание Их сиятельству — предложил офицер — А Вам, сэр, стоит показаться лекарю.

Сергей не возражал. Разыскивать Соффолка в Челтнеме ему совсем не хотелось. Небольшая рана, которую вначале он даже не заметил, теперь противно ныла и отдавалась резкой болью при каждом движении левой руки. Палатка военврача находилась неподалёку от главного шатра и, оставив лошадь у привязи, Кислицин прямиком направился туда. Лекарем оказался здоровенный мужик средних лет, который больше напоминал кузнеца, чем медика. Кроме врача в палатке находился седой, худощавый старик, выполнявший, по всей видимости, обязанности санитара. Так как активные боевые действия ещё не велись, медики в основном занимались лечением поноса. И поэтому, настоящего раненого они встретили с большим энтузиазмом. Пока санитар помогал Сергею снять камзол и рубаху, лекарь дезинфицировал над огнём медицинский инструмент, очень сильно напоминавший кочергу. То, что это и есть обычная кочерга, Кислый понял немного позже. Когда он, придавленный сверху санитаром к одному из деревянных лежаков, с ужасом наблюдал, как местный «коновал» неспешно подносит раскалённую железяку.

— Рому, сука! Рому…! — успел крикнуть Сергей, прежде чем заорать от нестерпимой боли.

Пока старик смазывал маслом и бинтовал ему рану, Кислицин поливал обоих лекарей матом. К счастью для него те не знали ни слова по-русски.

— Два шиллинга, сэр — объявил «коновал» стоимость лечения.

Кислицин вспомнил, как магистр Талли вынимал арбалетный болт из ноги Кавана. За свои услуги он требовал точно такую же сумму. Видимо, цены у эскулапов были примерно одинаковыми.

— Вот держи — сказал Сергей, протянув врачу золотой — И налей мне чего-нибудь покрепче.

— Пьянство запрещено. Это приказ графа Соффолка — зачем-то пробуя монету на зуб, ответил лекарь — За нарушение могут и вздёрнуть.

— Я дворянин! — гордо заявил Кислицин — Кто посмеет меня вздёрнут без суда и следствия?!

— Вас может и не вздёрнут, — вздохнул санитар — А вот нас запросто. Тут на днях эсквайра повесили. У бедняги зуб разболелся. Вот он и хлебнул немного. Для облегчения. А граф учуял. Теперь у него ничего не болит.

— Но ведь должно же у вас быть что-нибудь обезболивающее — простонал Сергей — Капли там или микстура какая.

Санитар с лекарем задумчиво глянули друг на друга, словно решали — открыть пациенту страшную тайну или не стоит. Видимо щедрость Кислицина, не пожалевшего целый соверен, перевесила осторожность. «Коновал» прошёл за ширму, где по всей видимости находилась его личная кровать и вскоре вернулся с бутылкой, наполненной тёмно-розовой жидкостью.

— Не больше двух глотков — предупредил врач и протянул её Сергею.

Думая, что это спиртное, Кислый с жадность припал к горлышку и сделал сразу большой глоток. Через секунду он чуть не запустил бутылкой в «коновала».

— Какая дрянь! — воскликнул он, сплёвывая остатки на земляной пол.

— Обезболивающее — усмехнулся лекарь — Сами же просили. Да, Вы прилягте, сэр. Скоро начнёт действовать.

Сергей послушно улёгся на лежак, ожидая обещанного облегчения. Кислицин чувствовал только лёгкий дурман и тошноту, какие бывают от самой первой в жизни сигареты. Впрочем, боль в плече стала немного слабее. Хотя возможно, это потому, что он не шевелил рукой. Тем временем, лекаря кто-то окликнул снаружи, и он вышел из палатки. Остался лишь старик санитар, который что-то деловито толок в ступке, усевшись на одном из лежаков спиной к Сергею. Просто так валяться было скучно и Кислый решил поинтересоваться у деда, чем его только что напоили. Однако, вместо членораздельного вопроса, Сергей издал лишь нечто похожее на «бла-бла-бла». Не на шутку испугавшись, он повторил попытку заговорить, но с тем же результатом. По всей видимости «болтовня» пациента санитару надоела, и он повернул голову. Кислицин тут же примолк и забыл про больное плечо. Вместо санитара, на него глядел Харон, ехидно улыбаясь своим беззубым ртом.