Книги
22 июня 1941: тайны больше нет
— во-первых, потому что альтернативы выставлению против главных сил противника собственных главных сил или, по меньшей мере, такой группировки своих сил, которая была бы достаточна для обороны, — НЕТ. Нарушение этого незыблемого закона военного искусства автоматически вело к трагедии. 22 июня 1941 г. наглядно это показало со всей жутко кровавой убедительностью.
— во-вторых, потому что к моменту установления разведкой направления развертывания главных сил противника при условии, что современные на тот момент войны начинались внезапно заранее отмобилизованными, сосредоточенными и развернутыми силами, просто не осталось бы времени не только для выбора того или иного варианта, но и прежде всего для самого сосредоточения и развертывания своих главных сил. Оно ведь так и произошло. Ведь прекрасно же знали, что в основе гитлеровского блицкрига — массированный удар танковыми группами при столь же массированной поддержке авиации и артилле — рии, который не оставит ни шанса, ни тем более времени для сосредоточения и развертывания своих сил. Это тем более было важно для обороны столь гигантского в своих пространствах государства, как СССР, протяженность линии сухопутной границы которого между побережьями Балтийского и Черного морей составляла примерно 3375 км. Собственно говоря, именно это-то и произошло 22 июня 1941 г., когда пришлось в срочном порядке перебрасывать войска с Юго-Западного направления на Западное — в помощь Западному фронту.
Все это еще накануне назначения генерала армии Г.К. Жукова начальником Генерального штаба уже не могло не привести к тому, что идея в ответ на нападение немедленно (молниеносно) ударить по немцам в порядке реализации уже в то время вынашиваемого замысла операции немедленного (молниеносного) контрнаступления не просто возобладала, но и исподволь, жестко же потребовала резкого изменения сути и принципов обороны, заложенных в официально доложенный высшему советскому руководству и в целом им одобренный, но официально же не утвержденный, но тем не менее принятый за рабочую основу проект плана отражения агрессии.
С приходом же на пост начальника ГШ Г.К. Жукова, во-первых, завершился процесс формирования «киевской мафии» и, во-вторых, как следствие, с одобрения все того же Тимошенко был резко активизирован инициированный еще осенью 1940 г. упомянутый выше процесс. И в конце концов де-факто он завершился в первом полугодии 1941 г. окончательной подменой принципа обороны на этапе сдерживания и отражения первого удара агрессора на неадекватный складывавшейся обстановке и реальным возможностям приграничной группировки РККА принцип. В единственном официально доложенном высшему советскому руководству и в целом одобренном и потому принятом за основу проекте плана отражения агрессии среди главных задач РККА на Западном ТВД на первом месте стоит: «1. АКТИВНОЙ ОБОРОНОЙ ПРОЧНО ПРИКРЫВАТЬ НАШИ ГРАНИЦЫ В ПЕРИОД СОСРЕДОТОЧЕНИЯ ВОЙСК». И далее по всему тексту этого документа главная задача именуется точно так же, в том числе и в сочетании с выражением «АКТИВНЫМИ ДЕЙСТВИЯМИ ПО СКОВЫВАНИЮ СИЛ ПРОТИВНИКА». Ничего другого насчет принципа обороны там не было предусмотрено. И только спустя определенное время, необходимое главным силам армии для отмобилизования, сосредоточения и развертывания — не ранее чем через 30 суток с учетом пропускной способности наших дорог и расстояний — РККА могла быть готова к ответным контрнаступательным действиям, причем только при наличии благоприятных условий. А за это время армии приграничных округов соответственно должны были изматывать и уничтожать армии противника. Но чтобы эти армии смогли выполнить столь сложную боевую задачу, и прежде всего устойчиво противостоять активно поддерживаемому авиацией и артиллерией германскому танковому блицкригу, необходимо было выставить как минимум равные, но лучше большие силы, нежели немцы. А не так, как было 22 июня, когда, например, по плану против 30 германских дивизий на направлении ПРИБОВО должны были быть выставлены 16 дивизий РККА, а в итоге на рассвете 22 июня фрицев встречали растянутые вдоль границы 9 наших приграничных стрелковых дивизий с линией обороны протяженностью 40 км у каждой, хотя по Уставу должно было быть не более 8—10 км. Прочная оборона может быть построена только в том случае, если врагу противопоставлены как минимум равные, но лучше превосходящие силы.
Между тем 22 июня 1941 г. войска встречали врага в состоянии, которое, вежливо говоря, было более чем вопреки самому элементарно здравому смыслу. Взгляните на таблицу «Сосредоточение сил на направлениях действий танковых групп немецко-фашистских войск к утру 22 июня 1941 г.», которая приведена на стр. 474 первого тома «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945» (в 6 томах), изданного в Москве в 1960 г. В состав редакционной комиссии входили видные советские военачальники, прошедшие войну: маршалы Советского Союза — И.Х. Баграмян, Ф.И. Голиков, А.А. Гречко, В.Д. Соколовский, генералы — П.А. Белов, Л.Ф. Ильичев, В.В. Курасов, видные советские ученые-историки и другие. Приводимая ниже таблица составлена под контролем высших военачальников на основе, как указано в этом томе, следующих материалов: Архив МО СССР, ф. 229, оп. 9776, д. 5, л. 7; ф. 208, оп. 355 802, д. 39, л. 1, ф. 209, оп. 5561, д. 8, л. 17.
Сосредоточение сил на направлениях действий танковых групп немецко-фашистских войск к утру 22 июня 1941 г.
И это враг имел только в первом эшелоне: «Данные этой таблицы свидетельствуют, что противник в первых эшелонах своих танковых групп имел неизмеримо больше сил, чем наши соединения, расположенные вблизи границы. Конечно, за передовыми советскими соединениями в глубине территории округов находилось немало других наших войск, однако условия для нанесения первоначального удара были исключительно благоприятны для врага, а быстрый захват им инициативы определил успех этого удара»[430].
В таком состоянии войска оказались в результате того, что одновременно произошла — также де-факто — и полная подмена ранее адекватного политическим целям нацистской Германии четко определенного наиболее вероятного направления главного удара вермахта, прикрывать который активной обороной и активными действиями по сковыванию сил противника должны были сразу два округа — ЗАПОВО и ПРИБОВО. Напоминаю, что речь идет о Минском направлении как сердцевине Белорусского и в целом Западного направления. Вместо Западного (Белорусского) направления главным стало Юго-Западное (Украинское) направление. Взгляните на ниже приводимую таблицу, в которой отражено изменение задач округов к 22 июня 1941 г., что явилось прямым следствием появления на свет пресловутого очень далеко не шедевра стратегического планирования якобы от 15 мая 1941 г.[431]
Изменение задач приграничных округов (фронтов) с 18.09.1940 г. по (ориентировочно) 15.05.1941 г. (фактически до 22.06.1941 г.)
Напоминаю, что «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 гг. от 18 сентября 1940 г. № 103202/ов» были доработаны в соответствии с рекомендациями высшего руководства СССР (ориентировочно) от 5 октября 1940 г. и в уточненном виде доложены высшему руководству СССР 14 октября 1940 г. Последний документ тем не менее официально и письменно не был утвержден — никаких свидетельств письменного утверждения высшим советским руководством он не имеет. Однако документ был в целом одобрен и потому принят за рабочую основу. Одновременно было предложено разработать два варианта. Высшее военное командование СССР должно было разработать во исполнение согласованных рекомендаций высшего государственного руководства ДВА варианта выставления наших главных сил против главных сил противника, причем в целях обороны и отражения агрессии. То есть «северный» и «южный» варианты. А вот за кем было оставлено право выбора того или иного варианта в зависимости от того, где и на каком конкретно направлении разведка достоверно зафиксирует сосредоточение главных сил противника, четко не было оговорено. В целом принято считать, что за высшим руководством СССР. Практически всеми историками этот документ расценивается как официальный, что не является адекватным действительному статусу этого документа — подчеркиваю, он был всего лишь в целом одобрен, но письменно не утвержден и потому принят за рабочую основу, требующую доработки. В соответствии с этим документом, у войск приграничных округов основная задача была прочно прикрывать указанные им направления «активной обороной» и «активными действиями по сковыванию сил противника». В соответствии с этим единственным в целом одобренным, но так и не утвержденным документом у войск приграничных округов основная задача была прочно прикрывать границы «активной обороной» и «активными действиями по сковыванию сил противника». И только потом, после отмобилизования и сосредоточения основных сил и только при наличии благоприятных к тому условий, переход в решительное контрнаступление, в котором главную скрипку должны были играть войска КОВО.
Этим «Соображениям…» якобы от 15 мая 1941 г. предшествовали практически аналогичные «Соображения…» якобы от 11 марта 1941 г. (ВИЖ, 1992, № 2, стр. 18–22). Ни один из этих двух документов никогда не докладывался Сталину и даже не покидал стен Генштаба! Более того. Эти документы не были подписаны ни Тимошенко, ни Жуковым. А один из «всплывших» на просторах исторических весей вариантов этого документ якобы от 11 марта, как выяснилось только в июне 2010 г., и вовсе оказался фальшивкой. Генеральная задача согласно документу якобы от 15 мая 1941 г. заключалась в том, чтобы «упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск». По оценке профессионального военного эксперта, план был преисполнен не только поразительнейшей необоснованностью и бессмысленностью, особенно идеей удара в никуда, но и беспрецедентной тупостью, так как в преамбуле этого плана прямо сказано, что враг уже отмобилизовался и развернул свои войска, тем более что и разведка сообщала то же самое! Что в таком случае можно было упредить?!
Очевидно же, что произошло резкое изменение задач у всех трех округов — у ПРИБОВО и ЗАПОВО напрочь исчезла задача прочного прикрытия Минского направления как сути Белорусского направления. Более того. У этих округов появилась задача прикрытия упорной обороной, которая планировалась «узкой лентой» стрелковых дивизий на самой границе, с резко увеличенными против уставной нормы полосами обороны на этой границе, но не имевшими 100-процентной штатной численности, серьезной противотанковой артиллерии и лишенными своей ударной силы в лице изъятых в пользу механизированных корпусов танковых батальонов. В известных номерных майских 1941 г. директивах Генштаба и НКО округам предписывалось: «…2. Упорной обороной укреплений по линии госграницы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа. <…> II. Оборону государственной границы организовать, руководствуясь следующими указаниями: 1. В основу обороны положить упорную оборону укрепленных районов и созданных по линии госграницы полевых укреплений с использованием всех сил и возможностей для дальнейшего развития их. Обороне придать характер активных действий…»[432]
После войны бывший начальник Генерального штаба сухопутных сил вермахта, хорошо известный всем историкам и исследователям Второй мировой войны генерал Франц Гальдер рубанет — намертво пригвоздит: «Русское военное руководство потерпело крушение со своим принципом жесткой обороны»![433]
А у КОВО исчезла задача прочного прикрытия границы, зато появилась «простая» задача типа: «Окружить и уничтожить основную группировку противника восточнее р. Висла в районе Люблин. Ударом с фронта Сенява, Перемышль, Лютовиска разбить силы противника на Краковском и Сандомирско-Келецком направлении и овладеть районами Краков, Катовице, Кельце. В дальнейшем наступать в северном или северо-западном направлении для разгрома сил северного крыла противника и овладения территориями бывшей Польши и Восточной Пруссии». Потрясающе «гениально»! С Юго-Западного фланга с боями наступать на север или на северо-запад, чтобы разгромить силы северного крыла противника и овладеть территорией, в частности, Восточной Пруссии! Охренеть, насколько же это «гениально»! Военный эксперт высшего уровня М.М. Ходаренок, мнение которого об этом «плане» приводилось выше, был предельно ясен и конкретен. А можно было бы и покрепче высказаться, ибо наступать с Львовского выступа с задачей, преодолев с боями не одну тысячу километров, разгромить силы противника на его северном крыле и овладеть территорией Восточной Пруссии — о, для этого надо было не просто органически ненавидеть штабную работу, а именно же по-звериному, люто по-жуковски ненавидеть и презирать саму необходимость сначала думать, а потом что-то излагать на бумаге.
Проще говоря, исходя из сумасбродных замыслов Мерецкова и Жукова, войска КОВО должны были рвануть в превентивный, а если не будет разрешено, то в немедленное (молниеносное) встречнолобовое контрнаступление по факту нападения. Разрешение на превентивный удар дано не было, потому что об этом они даже и не заикались, потому что сей до фантастичности глупейший план Сталину не докладывался ни в бумажном виде, ни устно (хотя сам Жуков еще в середине 60-х гг. прошлого века заявил п-ку ВНУ ГШ В. Анфилову, что он вместе с Василевским якобы пытались в середине мая доложить Сталину эту идею, на что тот пообещал отправить их к прокурору за такие предложения, правда, тут надо иметь в виду, что Анфилов «вспомнил» об этом разговоре и утверждении Жукова через 34 года), однако войска КОВО, ставшие с раннего утра 22 июня войсками Юго-Западного фронта, в соответствии с пресловутой директивой № 3 все-таки рванули в это самое немедленное (молниеносное) встречнолобовое контрнаступление по факту нападения под руководством лично Жукова. Варварски жуткий итог хорошо известен.
Самое парадоксально примечательное заключается в том, что и де-юре, и на бумаге сам первоначальный замысел сдерживания и отражения первого удара агрессора сохранялся. Подмена происходила не столько своеобразно, сколько в привычном для чиновников любого ведомства «ручном режиме». Изложенные в единственном официально доложенном высшему советскому руководству и в целом им одобренном и потому принятом за основу проекте плана отражения агрессии замысел отражения агрессии и лежавший в его основе принцип обороны де-юре сохранялись только на бумаге, ибо де-юре их изменить было невозможно — ведь документ-то был в целом одобрен высшим советским руководством и потому принят за рабочую основу, требовавшую определенной доработки (в частности, было предложено разработать два варианта, которые ныне известны как «южный» и «северный», карты-схемы которых были приведены выше).
Этот упомянутый выше и принятый за рабочую основу документ никто не отменял и, более того, официально, то есть решением правительства СССР, официальных изменений в него де-юре не вносилось! Многочисленные же черновые, никем не подписанные и никому из высшего советского руководства никогда не докладывавшиеся различные варианты разных проектов, напоминающие больше прожекты, которыми постоянно тычут все, кому не лень — не в счет! Эти писульки хороши лишь для фиксации резко отклонившегося от заданного принятым за рабочую основу документом курса незаконного полета «стратегической мысли» сначала Тимошенко, затем дуэта Тимошенко — Мерецков, но более всего дуэта Тимошенко — Жуков. А если прибегнуть к сталинской аллегории, то все эти бумажки хороши только для прокурора или для военной контрразведки…
Факт подмены именно в этой части упомянутого документа — «Соображений..» в варианте Шапошникова и есть краеугольный камень всего того, что натворили Тимошенко и Жуков. И, как следствие, также де-факто произошла и подмена направления сосредоточения основных сил приграничной группировки РККА на Юго-Западное направление, включая и выделенные дополнительные силы. При этом внешне все выглядело как подготовка к отражению агрессии. В реальности же — подготовка к немедленному (молниеносному) по факту нападения контрнаступлению с одновременным молниеносным же переносом боевых действий на территорию противника. К слову сказать, германское командование своевременно зафиксировало такой характер сосредоточения и достаточно ясно для себя осознало суть и наиболее реальные его цели.
Между тем, еще раз подчеркиваю это обстоятельство, ни де-факто, ни тем более де-юре прогноз ГШ со времен Шапошникова о том, на каком конкретно направлении ожидается сосредоточение главных сил немцев, не изменялся вплоть до 22 июня 1941 г. включительно. Это подтверждается как документами, приведенными выше, картами-схемами в работе ВНУ ГШ «1941 год — уроки и выводы», так и работами таких военных профессионалов высшего уровня, как маршал М.В. Захаров.
А в итоге произошла — опять-таки де-факто — и полная подмена самого замысла отражения агрессии на иной, поразительно неадекватный реально складывавшейся обстановке и реальным возможностям приграничной группировки, в том числе, а, быть может, и в самую первую очередь, ее транспортным и в целом логистическим возможностям.