Резюмируя, майор Смит отметил, что можно совершенно точно сказать, что ни одна группа, имеющая здесь значение в военном министерстве, не верит в возможность ведения войны против СССР без важной политической перемены в Варшаве»[425].
Конкретно в то время Восточная Польша — это Западная Белоруссия, которая в результате освободительного похода Красной Армии в сентябре 1939 г. вошла в состав СССР. То есть уже в то время — в конце 1936 г. — начале 1937 г. — было понятно, или, по крайней мере, должно было быть понятно, что вопрос о нападении Германии на Польшу был предрешен еще тогда, в ноябре 1936 г. Причем не только ради уничтожения «версальского ублюдка», как Гитлер называл Польшу, но и прежде всего ради создания соответствующего наиболее выгодного плацдарма для нанесения главного удара по СССР. Потому как именно с этого плацдарма в Восточной Польше и начинается наиболее короткий путь в глубь России, прямиком ведущий к ее столице — Москве. Да и вообще, повторю, исторически сложилось так, что этот маршрут стал «традиционным» для любой западной сволочи, что с мечом шла на Русь (к слову сказать, не случайно и в наше время Запад столь отчаянно пытается подорвать Республику Беларусь, дабы облегчить себе решение военных задач при нападении на Россию).
Проще говоря, еще тогда Сталин знал, что именно Белорусское, в терминах 1941 г. — Западное направление явится направлением главного удара грядущего нападения Гитлера. А память у Сталина была могучая и очень цепкая.
Б. В своей посмертной книге «Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год» выдающийся советский разведчик П.А. Судоплатов прямо указал, что правительство СССР, то есть прежде всего Сталин, сделало не только безошибочный вывод о неизбежности войны, но и о том, что «главным театром военных действий станет Западное направление»! Обратите внимание на то, что Судоплатов указал не Западный театр военных действий, а именно же Западное направление, где развернутся главные действия противника. Пройдя горнило страшной войны и блестяще окончив военную академию, Судоплатов прекрасно разбирался в военном деле и отлично понимал значение тех или иных военных терминов.
В. Во многих беседах с писателем Феликсом Чуевым ближайший соратник Сталина В.М. Молотов неоднократно подчеркивал, что перед войной он обсуждал со Сталиным вопрос о стратегии и тактике советской обороны в связи с грядущей агрессией Германии. И, в частности, осознавая, что пока еще Красная Армия уступает по силе вермахту, и потому, очевидно, придется отступать, они обсуждали вопрос, до какого рубежа возможно отступление — до Смоленска или далее. Вот его слова: «Мы знали, что война не за горами, что мы слабей Германии, что нам придется отступать. Весь вопрос был в том, докуда нам придется отступать — до Смоленска или до Москвы, и это перед войной мы обсуждали». Но Смоленск — это традиционное продолжение Белорусского направления! Смоленск исторически является ключевой точкой в обороне Москвы на Западном направлении! И поэтому вовсе не случайно возник вопрос о строительстве 3-й линии УР именно за Смоленском, то есть за спиной ЗАПОВО, в 300 км от Москвы! То есть и он, и особенно Сталин ясно понимали, что главный удар Германия будет наносить именно на этом направлении, потому как острие стратегии агрессора в войне на уничтожение государства всегда направлено именно на захват столицы государства, которое запланировано уничтожить. Тем более что Москва — это не только центр политической и государственной власти, но и также с военно-стратегической точки зрения крупнейший промышленный центр и одновременно крупнейший транспортный узел в европейской части России (тогда СССР). Потому и обсуждение у них получилось такое. Кстати говоря, Молотов также одновременно категорически отрицал еще в советские времена возобладавшее с нелегкой руки маршала Жукова утверждение о том, что-де Сталин полагал Украинское направление направлением главного удара вермахта, что якобы главной целью Гитлера был захват Украины, едва ли не в первую очередь.
Г. В марте 1941 г. по указанию Сталина проводилась специальная инспекция ВВС Западного особого военного округа. Казалось бы, исходя из логики повсеместных утверждений о том, что Сталин полагал Украинское направление направлением главного удара вермахта, инспекция должна была бы быть проведена в первую очередь именно в Киевском особом военном округе. Так нет же! Именно же в ЗАПОВО ее провели и выявили колоссальный, реально грозивший катастрофой жуткий бардак, который покрывали Тимошенко и Жуков.
Д. В середине мая 1941 г. в Генштабе проводились малоизвестные, если вообще известные, командно-штабные игры — внимание! — по действиям ВВС именно ЗАПОВО в отражении агрессии. А также — по действиям ВВС ПРИБОВО в случае нападения Германии! То есть на наиболее опасных для страны направлениях! Казалось бы, опять-таки, исходя из логики все тех же повсеместных утверждений о том, что Сталин полагал Украинское направление направлением главного удара вермахта, такие игры должны были бы быть проведены в первую очередь именно по действиям ВВС Киевского особого военного округа. Так нет же! Провели игры именно же по действиям ВВС ЗАПОВО и ПРИБОВО.
Е. Создатель советской авиации дальнего действия Главный маршал авиации Александр Евгеньевич Голованов зафиксировал в своих мемуарах факт персонального звонка Сталина командующему Западным особым военным округом Д.Г. Павлову буквально дней за десять до начала войны. Оставляя в стороне содержание этого телефонного разговора Сталина с Павловым, ибо это другая тема, отметим самое главное. А главным является то, что Сталин звонил именно командующему ЗАПОВО и интересовался положением дел именно в ЗАПОВО и как ведут себя немцы на направлении именно этого округа! Не командующему КОВО, как он должен был бы сделать, если исходить из логики повсеместных утверждений о том, что именно он полагал Украинское направление направлением главного удара вермахта, а именно командующему ЗАПОВО.
Ж. За неделю до начала войны, то есть 15 июня, по прямому приказу Сталина заместителем наркома обороны по боевой подготовке генералом армии К.А Мерецковым была осуществлена повторная инспекция состояния ВВС ЗАПОВО[426]. И опять был выявлен бардак.
3. По указанию Сталина за четыре дня до начала агрессии, в течение одного светового дня силами ВВС ЗАПОВО и в теснейшей координации с погранвойсками НКВД СССР в Белоруссии была произведена воздушная разведка вдоль всей линии границы в полосе компетенции ЗАПОВО. Об это уже говорилось выше. И опять, исходя из логики все тех же повсеместных утверждений о том, что Сталин полагал Украинское направление направлением главного удара вермахта, такая воздушная разведка должна была бы быть проведена в первую очередь именно вдоль линии границы в полосе компетенции именно КОВО. Так нет же! Провели воздушную разведку именно же в полосе компетенции ЗАПОВО.
И. Согласно письменному свидетельству бывшего управляющего делами СНК СССР Я.Е. Чадаева, которого Сталин постоянно привлекал в качестве секретаря во всех важных совещаниях, во время первого (ориентировочно в 14.00) доклада наркома обороны Тимошенко об обстановке на фронтах 22 июня 1941 г., Сталин первым делом поинтересовался, как обстоят дела у Павлова, то есть как обстоят дела на Западном фронте[427]. Обратите особое внимание — Сталина интересовало не как обстоят дела на Юго-Западном или Северо-Западном фронтах, а именно на Западном фронте. Проще говоря, это еще одно важное свидетельство того, что Сталин постоянно считал самым важным именно это направление, потому что кратчайший путь на Москву лежит через Брест — Минск — Смоленск. К слову сказать, это полностью совпадает с более поздними признаниями В.М. Молотова о том, что Сталин именно так и предполагал, попутно откровенно называя ложью утверждения Жукова о приоритете для Сталина Украинского направления. Молотов был прав, так как точно знал, что пришедший на пост начальника ГШ Жуков еще более активно стал протаскивать идею усиления КОВО, Юго-Западного направления, главными силами РККА. Впрочем, Сталин на это давление явно не поддался, и количество дивизий в КОВО с августа 40-го по июнь 41-го не увеличилось в принципе. А когда в начале мая 41-го пришло время выводить за спины ЗАПОВО и КОВО армии РГК из внутренних округов, то две армии были направлены в КОВО (Кирпоносу), на Украину, и две в ЗАПОВО (Павлову), в Белоруссию. Еще три армии РГК находились вокруг Москвы.
II. Следующим, но по сути-то одновременным шагом после незаконного и необоснованного изменения прогноза о направлении главного удара явилось введение в орбиту стратегического планирования того времени, обладавшего двойным дном тезиса о необходимости в первый же этап войны отрезать противника от его баз и союзников на Балканах:
— во-первых, потому что именно этим тезисом и прикрывалось, и одновременно умышленно скрывалось точное понимание руководством НКО и ГШ РККА, где на самом деле немецкое командование сосредоточит и развернет свои главные силы. Ведь на самом-то деле у руководства НКО и ГШ не было никаких сомнений в том, что немецкое командование сосредоточит и развернет свои главные силы севернее устья р. Сан (севернее Бреста).
— во-вторых, потому что автоматически возникшее в результате резкого изменения в определении направления главного удара противника искушение нанести мощный удар по не главным силам противника, столь же автоматически привело к тому, что руководство НКО и ГШ РККА стало исподволь готовиться к нанесению своего главного удара своими главными же силами (КОВО) по не главным силам немцев. Руководство НКО и ГШ прекрасно знало — этот прогноз, еще раз подчеркиваю, также никогда не изменялся, — что гитлеровское командование действительно сосредоточит (и реально же сосредотачивало — еще раз взгляните на приводившиеся выше карты-схемы) и развернет (и реально же развернуло) на Юго-Восточном (для СССР — Юго-Западном) направлении свои хотя и внушительные, но отнюдь не главные силы.
В результате такого подхода самым радикальным образом был нарушен основополагающий принцип военного искусства — при защите от агрессии против главных сил противника должны быть выставлены свои главные силы (в обороне), или по меньшей мере необходимо выставить такую группировку своих сил, которая была бы достаточна для обороны. Иначе оборону не удержать и нападающего не окоротить и уже тем более не обескровить, не говоря уже об уничтожении и тем более подготовке к контрнаступлению.
Не случайно, что как предупреждение Тупикова, так и, например, информация Р. Зорге, намертво зафиксировавшая самую суть вредоносности избранной стратегии — что против не главных сил немцев наши выставили главные силы, вместо того чтобы выставить главные силы против главных сил фрицев, что немцы, увы, зафиксировали, а также некоторые другие данные разведки, например, о запланированном германским командованием взятии славного Минска на пятые сутки с начала боевых действий, не были доложены Сталину. В противном случае, тем более после трагедии 22 июня, список «невинных жертв сталинизма» широко пополнился бы такими знаменитыми ныне фамилиями, что…
И что бы в дальнейшем ни делало руководство НКО и ГШ накануне нападения, нарушение этого основополагающего принципа уже автоматически не могло не сказаться самым негативным образом при реальном нападении Германии.
«Крупный просчет в создании исходной группировки войск состоял в несоблюдении одного из основных принципов военного искусства — решительного сосредоточения (массирования) сил и средств на избранных направлениях. Это обнаружилось сразу же в первых сражениях. Например, войска Западного фронта в Белоруссии вынуждены были сражаться в каждый момент времени с превосходящими силами противника из-за стремления прикрыть войсками всю полосу обороны. Вторые эшелоны (резервы), предназначенные для нанесения контрударов и для усиления, во многих случаях выдвигались по частям с запозданием и использовались для затыкания ‘‘дыр”. Раздробленность исходной группировки войск приграничных округов была обусловлена, конечно, не политикой, а военным искусством. Результатом ее стала трагедия для наших войск — многочисленные “котлы” (Белостокский, Слонимский, Новогрудский), фланговые удары, охваты, прорывы в глубину, огромные потери в живой силе и технике. То есть немцы, используя наши ошибки, повторили в основном те же приемы военных действий, что были в германо-польской войне, только в более крупных масштабах»[428].
Тезисом же о необходимости в первый же этап войны (без четкого определения его временных рамок) отрезать противника от его баз и союзников на Балканах прикрывалось/скрывалось неадекватное реалиям стремление ударить по не главным силам немцев с плацдарма КОВО своими главными силами главным же ударом в порядке реализации уже в то время втуне вынашиваемого замысла операции немедленного (молниеносного) контрнаступления по факту нападения. Согласно высокопрофессиональной экспертной оценке этого замысла одним из наиболее авторитетных военных специалистов современности, в прошлом старшего офицера Оперативного управления современного Генштаба — М.М. Ходаренка, это было планирование операции без цели, в пространство, в никуда, не говоря уже о том, что ни от каких союзников такой удар Германию никак не отрезал бы[429].
III. Следующим шагом стало введение в орбиту стратегического планирования противоречившей законам и канонам военного искусства идеи о двойственном планировании с выбором варианта развертывания своих основных сил в зависимости от того, где противник развернет свои главные силы (хотя принципиально невозможно отрицать целесообразность планирования разных вариантов). Появление такой идеи в орбите стратегического планирования со своей стороны также откровенно грозило крайне негативными последствиями: