Выдав путем кивка головы однозначное согласие на оба пункта, я пронаблюдал за огибающей меня по кругу медсестрой, еще немного напугав ее этим. Вопросов становилось все больше, а ответов по-прежнему не было. Оставшись один на посту, я огляделся. Закуток размером с палату. Стол, на нем старинная настольная лампа, учебник, тетрадь. Стул… Я чуть приподнял его. Тяжелый, сваренный из железок, с подушками, покрытой кожей молодого дермантина. Меня точно выдержит. Стоящие друг за другом вдоль стены две кушетки. Стеклянный шкафчик со стеклянными же полочками, на которых стояли какие-то пузырьки. Окно, опять без штор. Я перевернул учебник обложкой к себе: «гистофизиология». Офигеть, я такое-то и про себя читаю с трудом, а они это учат. В окно виднелась проходящая рядом дорога, за ней какие-то обшарпанные дома и где-то вдалеке торчала труба то ли ТЭЦ, то ли завода. И если судить по листве на деревьях, то сейчас лето или весна. «А ведь уезжал я зимой» — пробормотал я, проведя еще раз рукой по щетине на голове. Опять сильно зачесалась задница. Да что же это такое…

Повернувшись, я замер. На противоположной стене висел календарь. Сверху рисунок со Сталиным, поднявшим правую руку на фоне какой-то карты. Ниже надпись «под водительством великого Сталина — вперед к коммунизму». А еще ниже за углы медицинским лейкопластырем был приклеен листочек с месяцами. В рот мне ноги и завязать узлом. Нет, я слышал, что нынче к подобному относятся лояльно, но не настолько же… Я подошел поближе. Странный какой-то календарь. Воскресенье почему-то идет первым в днях недели. Суббота напечатана тем же цветом, что и остальные дни. Я скользнул взглядом по списку памятных дат внизу. «5 декабря — день Сталинской Конституции». Да вы охренели все скопом тут, что ли? Нет, что-то тут не то. Лампы, толчок, Сталин этот. Я подошел к столу, взял учебник и открыв последнюю страницу, уставился на выходные данные. 1948 год. Нет, конечно с тех времен человеческая тушка изменилась слабо, но учиться по учебнику полувековой давности это перебор.

От размышлений меня отвлекло приближающееся бубнение. Сестричка что-то говорила доктору, а тот ей отвечал что-то успокаивающим тоном. «… Нет, милочка, вы положительно меня мистифицируете» — открывшаяся дверь впустила в коридор доктора, за которым хвостиком вилась медсестра. Доктор был совершенно не таким, каким я привык видеть эскулапов. Нет, очки в тонкой оправе и седая бородка клинышком была норм. Но остальное… Халат, одетый прямо на костюм, явно запахивался где-то на спине, если судить по завязанному пояску. Белая шапочка на голове по форме была ближе к поварскому колпаку, чем к привычному мне атрибуту докторов. Я перевел взгляд вниз. И ботинки. Обычные, начищенные черным кремом ботинки. Сколько не видел докторов, все они в больнице щеголяли в тапках.

— Вы кто? — подняв взгляд, спросил удивленно я.

— Позвольте представиться, Виктор Александрович Грецкий, врач, — ответил он и тут же в лоб, — милейший, вас что-нибудь беспокоит?

— Да задница чешется, а так норм все. А где я?

— Уважаемый, вы в городской объединенной больнице города Калинина. — почему-то снова на старомодном языке ответил айболит. — А позвольте поинтересоваться, как вас зовут?

— Слава я. — снова начав чесать задницу, почему-то решил посекретничать я. Значит, что-то случилось в поезде, раз я тут оказался. Но где этот Калинин? Я покопался в памяти и не нашел никаких знакомых городов с таким названием. Переименовали? Буду пока считать, что этот город где-то на пути из Москвы в Питер.

— Так, Евгения Александровна, милочка, принесите пожалуйста простыней в ординаторскую, давайте осмотрим… Кхм, беспокоящую пациента мускулюс глютеус, — обратился он к медсестре. Та, по-прежнему не говоря не звука, кивнула и тут же куда-то ушуршала. Меня же провели в соседнюю комнату и предложили располагаться. Еще одна кушетка, пара шкафов, большой круглый стол посредине и стулья вокруг. Взяв ближайший стул, я уселся на него, зажав одеяло между ног.

— Хм, атаксии не наблюдается, это очень хорошо, — услышал я от доктора. Не знаю, что такое атаксия, но раз ее нет и это хорошо, то я полностью согласен с доктором, болячек мне не надо.

— Вячеслав, вы позволите мне вас так называть? А какие у вас последние воспоминания перед попаданием в наше замечательное во всех смыслах медучреждение? — доктор решил продолжить.

— Сел в поезд, выпил, уснул, — несуразность происходящего вокруг прямо-таки вопила мне о том, что сильно много говорить не надо.

Тут вошла эта самая Евгения. Плюхнув пачку простынок на стол, она взяла верхнюю, взмахнула ей, расправляя и опуская на кушетку. Затем наклонившись, стала заправлять ее по углам. Натянувшийся халатик обрисовал контуры попы и приподнял завесу над стройностью ног. А ничего так…

— Тэ-экс, парафилии тоже не наблюдается, — вдруг донеслось до меня. Повернув голову, я увидел наблюдающего за мной айболита. Черт, спалил, как пацана…

— Ну-с, снимайте одеяло и ложитесь, — последовало распоряжение.

Немного показушно я встал, скинул с плеч одеяло и глянул вниз. Уфф. Ничего не торчит, а значит стесняться нечего, тут все врачи. Или скоро ими будут.

Расположившись на кушетке, я без всяких просьб ткнул пальцем в чешущееся место. Айболит ткнул туда пальцем, потом спросил «больно?» и, даже не выслушав ответ, начал раздавать приказания. Вскоре меня в районе лопаток и жопы уже натирали каким-то камфорным спиртом. Воняло противно, но прикосновения женских рук все компенсировали. Черт, чего меня так плющит-то? Соберись!

— Доктор, а можно мне еще штаны какие-нибудь? А то сверкать голым задом не входит в список моих любимых занятий, — попросил я, снова укутываясь в одеяло. А эта медсестричка стоит и наблюдает, зараза. Как будто голого мужика не видела.

— Всенепременно! А позвольте у вас узнать, а что входит в ваш список любимых занятий? — тут же кинул ответку айболит.

— Комп… — тут же прикусил я язык. Если это то, о чем где-то вдалеке машет мне моя чуйка, то слово компьютерщик тут никто не поймет. Надо срочно выгадать время «на подумать».