— Будешь! Я тут жилье тебе бесплатное пробил с помощью нашего общего друга. Как крупному специалисту.
— Какого еще друга?
— Интеллекта, кого же еще?
— Слушай, ну чего ты ко мне привязался? — плаксиво протянул Степан, состряпав кислую физиономию. — У меня только-только жизнь налаживаться начала и…
— Ты сам-то в это веришь?
— А вот это уже мое дело.
— Нет, Степа, ошибаешься! Это общее дело. Не дам я тебе угробить талант организатора.
— Отвяжись!
— Не отвяжусь! Степа, ты ж меня как облупленного знаешь. Не приедешь сам — я тебя за шкирку приволоку.
— Так нужен? — недоверчиво покосился Степан.
— Во! — полоснул я пальцами по горлу.
— Вылетаю, — бросил он и отключился, а на следующий день мы уже справляли его новоселье и обсуждали насущные проблемы образования.
— Ну, не моя это область, понимаешь? — Степан все продолжал упираться, хотя было видно, что ему интересно. Только он немного побаивался свалившейся на его могучие плечи ответственности и, сильно подозреваю, моего непосредственного участия в этом деле — оно и понятно.
Степана мы уговаривали очень долго, вдвоем с Софьей. Но я уже знал, что все это показное, поскольку Степан все-таки приехал…
Глава 5
За работу Степан взялся с неуемным энтузазизмом — да-да, именно энтузазизмом. На мой скромный взгляд это слово полностью отражало суть Степановой деятельности. Он, засучив рукава, с присущим ему тонким юмором расправлялся с неугодными ему учебными материалами, теперь уже на официальной основе: резал, кромсал, перестраивал, внедрял и исключал. В общем, не давал покоя ни себе, ни нам. По правде сказать, меня уже начинали обуревать сомнения, а правильно ли я вообще поступил, втянув его в это дело. Слишком уж лихо оно у Степана шло, и это могло закончиться очень и очень плохо. К заботам по составлению методматериалов прибавились еще две: первая — приходилось все время притормаживать Степана; и вторая — Минобр, почуяв неладное, взялся всеми силами вставлять нам палки в колеса. Теперь приходилось воевать еще и с ним, устраивать разносы, просить, требовать, доказывать. Главной причиной недовольства столь почтенного министерства было расхождение в принципах образовательного процесса, его идеологии — Степановы устремления шли вразрез с привычными и устоявшимися десятилетиями «истинами». Но Степан был непреклонен и шел напролом. Он знал, что прав. Минобр, не в силах понять, чего добивается Степан, только вяло защищался, отстаивая застарелый реализм привычного бытия…
Но настоящая беда нагрянула внезапно и вовсе не оттуда, откуда мы ее ждали. Скандал разразился на очередном собрании школы. Родители были крайне недовольны нововведениями и с пеной у рта защищали своих чад.
— Безобразие! — кричала тощая мамаша с взлохмаченной красно-синей шевелюрой. — Это форменное безобразие! Мой Васенька был отличником — теперь он троечник. Это не школа — это черт знает что! Вы перекрываете дорогу в жизнь моему талантливому сыну.
— Простите, — вставил я, уловив паузу в монологе возмущенной дамочки, которая понадобилась ей, чтобы набрать в легкие побольше воздуха для продолжения гневной тирады, — но ваш сын в пятом классе не знает таблицы умножения и не может выполнить простейших арифметических действий. Я могу показать результаты…
— Что вы мне тычите в нос какими-то дурацкими тестами? — взорвалась дамочка пуще прежнего. — Разве Вася собирается считать всю жизнь на пальцах? Для этого у нас есть калькуляторы!