— Слушай, завязывай уже страх наводить. Есть чего сказать — говори, а нет — так помалкивай в тряпочку, — разозлился я. — Тоже мне, сейф перелетный.

— Сами вы…

Я покончил с яичницей, отодвинул от себя пустую тарелку, взял стакан с холодным морсом и откинулся на спинку стула.

— Вы что, и вправду ничего не помните?

— А чего бы я спрашивал, если б сам все знал.

— Странно… Ну, если так…

— Кончай уже мямлить и говори толком: где, кто, кого и чем?

— У леса, индеец, китайца, стрелой.

— В каком смысле? — у меня отвалилась челюсть, а из дрогнувшего в руке стакана на ноги пролилось немного морса, но я не заметил этого.

— В самом прямом. Вам стало любопытно, не утратили ли индейцы навыков стрельбы из лука. Индеец долго отнекивался, но после того как принял для храбрости, стал утверждать, что это у него в крови.

— А при чем здесь японец?

— Он не хотел пить.

— И индеец его… — охнул я.

— Да нет, это вы его. Напоили, я имею в виду. Из матрешек.

— Матрешек?

— Ну да. Японец купил матрешку на память о поездке, а вы сказали, что ее обязательно нужно обмыть. Каждую.

— Какой кошмар! — провел я ладонью по лицу.

— Да, да. Степан поддержал.

— Он хоть жив остался?

— Степан?