- Мадам! - попытался остановить поток обвинений Гусев.
- Mademoiselle!!!
- Вы позволите мне маленькое замечание?! Кто этот "герой" никому, кроме меня, не известно. Вам нужно решить: желаете ли вы увидеть своего "красавца", или решительно рассоритесь со мной, - Гусев нахально посмотрел в глаза полковника.
- Генрих Карлович!? - растерялась княжна.
- Полковник не может приказать мне найти "этого мифического офицера". Решайтесь, "прекрасная Фамарь", - ехидно улыбнулся Гусев.
- Я сегодня же хочу видеть ваше прошение об отставке, штабс-капитан!!! - не выдержал полковник.
- За Вами должок, господин полковник! Мне причитается жалование почти за год! Прикажите казначею его выдать, и я тут же напишу прошение.
* * *
- Если ты будешь продолжать принимать "благодарность" княжны, то никогда не выздоровеешь, - Гусеву не нравилась чернявая Фамарь.
- Я человек творческий, моё сердце огромно. Оно открыто и для черноокой княжны, и для голубоглазой Елены, - улыбался довольно, совсем по-дурацки, Бузов.
- Я сегодня уеду в станицу Рябого. Войсковой старшина пригласил меня обучать молодежь. Казаки пытаются отдать мне долг, думаю. Хотя..., через "того" Гусева прошла не одна сотня казаков. Война с турками, как и любая другая...
- Вовка! Хватит философствовать! Знай, дурашка, мы ждем тебя в Питере! Там такие дела!!! А тут..., провинция.
Глава 8.
Законность по-американски.
Николай проснулся затемно от скрипа дверного засова. В зыбком свете керосиновой лампы Ершов с трудом рассмотрел силуэт негритянки. Она была полностью одета, и старалась двигаться бесшумно.
"Умница, не хочет меня разбудить", - с нежностью подумал Николай. Он собрался вздремнуть еще пару часиков, но встал на минутку, чтобы найти ночную вазу. Перед тем, как снова улечься в кровать Николай на автопилоте сделал шаг к двери и задвинул засов.
"Продюсер-сутенер", которого привела Зузу, недовольно потолкал дверь, и зло ткнул певичку в живот короткой дубинкой. Она была залита свинцом и обшита кожей. "Продюсер" крайне редко прибегал к насилию, Зузу легко обирала богатых, пьяненьких, одиноких любителей сладкого черного тела. То ли Ершов имел здоровую печень, быстро выводящую алкоголь из организма; то ли Николай слишком рано утащил певичку в свою комнату; то ли шесть часов безумного секса переработали весь спирт в энергию. Но "Белоснежка" показался Зузу абсолютно трезвым, и она не рискнула рыться в его вещах, а тем более снимать с его руки явно дорогие часы. Единственное, что она смогла "унести", был золотой самородок. Он выпал из кармана "Белоснежки", когда тот, раздеваясь, в спешке бросал свою одежду, где попало.
Ершов сладко спал, не подозревая о грозивших ему неприятностях. Сегодня они миновали его. Одно было плохо: у "продюсера" были обширные знакомства на побережье, и его переполняла злость от неудачи.
* * *
Подозрительный на вид латинос, передавший боцману пакет, перед самым отходом, насторожил Ершова. Во время разговора боцман пару раз пристально посмотрел в сторону Николая, как бы оценивая его, и отрицательно помотал головой. Латинос явно настаивал, и ничего не добившись, накарябал записку. Груз золота заставил Ершова подозревать всех, он превратился в маньяка. Николай внешне неторопливо спустился в люк, и стремглав понесся к каюте, где жили русские.