В бои с ополчением под Москвой вступил Сапега. 23 июня его отряды атаковали ополченцев в районе Лужников. Неделю спустя Сапега попытался овладеть Тверскими воротами, но ополченцы наголову разгромили немецкую пехоту. Через два дня возобновились бои, в которых сложил голову муромский воевода Мосальский. Упрямому Сапеге в итоге удалось прорвать осадное кольцо и на время снять острейшую для гарнизона проблему продовольствия. Но затем при поддержке воеводы Ромодановского Сапега вновь повел свои войска в поход — на Суздаль, Ростов и Переславль-Залесский, стремясь открыть путь на Ярославль. В ополчении знали, что часть боярских и наемных войск покинула Москву, и поспешили воспользоваться моментом. 5 июля начался штурм Китай-города. В 3 часа ночи воины Ляпунова приставили штурмовые лестницы к угловой башне около Яузских ворот, забрались на стену и со стены проникли внутрь, но удержаться там не смогли. Зато овладели Никольской башней, где взяли в плен 300 немцев. Ополченцам удалось поджечь пороховой погреб под угловой башней у Трехсвятских ворот. На этом все и закончилось, земская рать отступила, понеся большие потери при штурме.
В июле наконец-то дошла до Москвы казанская рать, которая помогла приступом занять Новодевичий монастырь. Вражеский гарнизон оказался полностью запертым во внутренних крепостях. Его положение казалось безнадежным. Но тут…
Не все участники ополчения признавали полномочия своего «правительства». Казаки предпочитали решать все вопросы на казачьем кругу и конфликтовали со «служилыми городами». Не дремали правительственные и польско-литовские лазутчики, диверсанты и провокаторы.
Нехватка продовольствия усиливала недовольство в рядах ополчения, чем и воспользовались враги Ляпунова. В земский лагерь было доставлено письмо, якобы написанное им самим, которое предписывало ради пресечения грабежей задерживать повсюду казаков-воров и побивать их на месте либо присылать под Москву. В казацких таборах разразилась буря. 22 июля собрали круг и потребовали Ляпунова к ответу. Тот, не чувствуя за собой вины, не пошел. Тогда круг к нему направил двух детей боярских — Сильверста Толстого и Юрия Потемкина, которые поручились за безопасность воеводы. Ляпунов отправился к казакам и начал их отчитывать. Ему предъявили грамоту, на что он отвечал:
— Походит на мою руку, только я не писывал.
Это были его последние слова, которые потонули в общем шуме. Казаки обнажили оружие, а атаман Карамышев ударил Ляпунова саблей. Тот упал на землю, обливаясь кровью. Воеводу попробовал защитить Иван Ржевский, но зарубили и его. После чего бросились в ставку Ляпунова и разнесли в щепы Разрядную избу. Три дня трупы Ляпунова и Ржевского валялись в поле подле острожка. На четвертый день тела отвезли в ближайшую церковь на Воронцовом поле. Оттуда убитых переправят в Троице-Сергиев монастырь и предадут земле — без почестей.
Кто же подделал злополучную грамоту? Это выяснилось, когда разоткровенничались подчиненные Гонсевского. В распоряжении польского полковника было немало дьяков и писцов, которым было нетрудно изготовить фальшивку и подделать подпись Ляпунова. Доставил грамоту в таборы некий атаман Сидорка, побратима которого Гонсевский за это выпустил из плена.
«Конституция» земской рати грозила суровым наказанием тем, кто составит заговор и кого-нибудь «убьет до смерти по недружбе». Однако Совет не осмелился покарать убийц, продемонстрировав тем самым свое бессилие. И он все больше упускал власть из своих рук.
После убийства Ляпунова посадские люди стали утрачивать доверие к земскому правительству. Сменивший его Заруцкий уже открыто предложил избрать на трон новорожденного сына Лжедмитрия II и Марины Мнишек, примеряя на себя мантию регента. Ополчение превратилось в плохо управляемые подмосковные таборы. Эти отряды не столько вели затяжную осаду столицы, сколько разоряли близлежащую округу.
В начале августа под Москву вернулись Сапега и Ромодановский. Зная, что ополченцы понесли тяжелые потери при штурме Китай-города и Новодевичьего монастыря, они решили нанести внезапный удар совместно с засевшими в городе войсками Гонсевского. Полякам удалось наступлением на встречных курсах добиться некоторых успехов. Отряды ополчения оставили в руках противника Арбатские и Никитские ворота. Очередной прорыв осадного кольца заметно улучшил положение польского гарнизона в Москве.
В то время, когда земское ополчение сражалось под Москвой, резко ухудшилась ситуация на северо-западе, в Новгороде и Пскове.
Великий Новгород изначально с крайним неодобрением отнесся к идее приглашения на трон Владислава. Боярам пришлось направить Ивана Салтыкова с ратными людьми, чтобы добиться послушания. Вскоре отряды Сигизмунда III прибыли в окрестности Торопца. Литовский отряд занял Старую Руссу и в марте 1611 года подступил к стенам Новгорода. Жители города отбили нападение. Изгнав Салтыкова, Новгород открыто примкнул к освободительному движению и информировал Ляпунова о намерении отправить в Москву воевод с ратными людьми и артиллерией.
Но эти планы были сорваны шведским вторжением. Несмотря на измену царю Василию под Клушином, шведы упрямо требовали исполнения его обязательств об уступке им Корелы. И не только: Карл IX готовился взять Новгород, используя остатки армии Делагарди. Они и так шли к Новгороду, грабя все подряд на своем пути. Еще 15 августа 1610 года наемники захватили и разграбили древнюю Ладогу. Получив из Швеции подкрепление, Делагарди атаковал Орешек, а затем осадил Корелу. Воевода Иван Михайлович Пушкин, которого еще царь Василий отправил туда, чтобы передать город шведам, по пути узнал о падении Шуйского и теперь героически оборонял Корелу с двухтысячным гарнизоном. В течение полугода шведы безуспешно осаждали крохотную крепость. Ее защитники добились почетных условий капитуляции. 2 марта 1611 года Пушкин с оставшимися в живых бойцами ушел в так и не сдавшийся Орешек.
16 июля Делагарди пошел на штурм Новгорода.
Новгородцы отбили первый натиск, но шведам помог предатель, отперший изнутри неохраняемые ворота. Через них шведская конница ворвалась в город. В ходе боя в городе начался пожар, поднялась паника. Шведы и наемники кололи и резали всех подряд.
В Новгородском кремле военный совет принял решение о прекращении сопротивления и призвании на «Новгородское государство» шведского принца, о чем главный воевода князь Одоевский известил Делагарди. Более того, новгородское руководство взяло на себя ответственность за приглашение шведского принца на русский трон. Провозглашенное «Новгородское государство» во главе с Одоевским фактически отделилось от России.
Карлу IX не довелось в полной мере насладиться плодами своего триумфа: он прожил всего три месяца после покорения Новгорода. Трон перешел к семнадцатилетнему Густаву Адольфу, который продолжил курс на закрепление за Швецией Новгорода и Пскова.
В Пскове произошли события, грозившие еще сильнее развалить земское движение. Там появился свой государь — Лжедмитрий III. Кем он был — неизвестно. Летописец Романовых утверждал, будто тот был москвичом — Матюшкой. Автор «Нового летописца» назвал свой рассказ «О Сидорке, Псковском воре». Добившись признания в Ивангороде, самозванец тотчас вступил в переговоры с псковичами, которые сначала не признавали царя Василия Шуйского, потом последовательно изгнали из города воевод и бояр, отвергли Семибоярщину, королевича Владислава и шведского принца.
Вскоре псковская земля подверглась нападению армии гетмана Ходкевича. В течение полутора месяцев тяжелые осадные пушки вели огонь по укреплениям Псково-Печерского монастыря. Однако стрельцы, монахи и окрестные крестьяне, отразив семь приступов, заставили гетмана снять осаду и отступить в Ливонию. Псков заявил о поддержке земского освободительного движения. Но под руководством очередного «истинного царя Дмитрия», он же Матюшка или Сидорка.
Таким образом, вся западная часть Московского государства оказалась в руках его врагов, не говоря уже о самой Москве. И собранное для ее освобождения ополчение распадалось. Земская власть со смертью Ляпунова теряла для земли всякое значение. «Русские люди оставались без руководителей против сильных торжествовавших врагов государства и общества. Время настало настолько критическое, что, казалось, Русское государство переживало последние дни», — писал Платонов.