Лёха не понял, что это значит, как и многие в строю - вон переглядываются…, тот, кто стоял крайним слева, напротив, сразу понял, чего ждёт этот мужик в камуфляже. Парень подбежал к нему, вытянулся в струнку и громко произнёс:

-Кривошеев, 105, часть четвёртая, 15 лет.

-Ага, есть такой…, - солдат повернул голову к одному из сопровождающих, стал на него смотреть. Тот меланхолично смотрит куда-то вдаль. – Майор. – Ноль реакции. – Майор блять!!!

-А!? Что? – Встрепенулся майор, часто моргая и вытаскивая из кармана пачку сигарет.

-Ну и?

-Да я это… - Майор поспешно убрал сигареты – видимо, вспомнил, зачем сюда пришёл. Достал из кармана какую-то коробочку. – Сюда подойди. – Это он Кривошееву. – Парень подчинился, майор поднёс к его лицу коробочку. Полыхнул зеленоватый отсвет, майор кивнул одобрительно, опуская прибор на вытянутой руке. – Он самый, 105-ая, Кривошеев.

-Следующий!

Кривошеев, направляемый в нужную сторону тычком автомата, отправился в сторону ворот, в коих имелась врезанная дверь, вполне обычных размеров. Она сейчас открыта, туда его и повели. Собственно, туда увели их всех. Что располагалось за дверью, в полной мере он так никогда и не увидел, со двора тюрьмы, местность между забором и зданиями, не просматривалась. Он запнулся об собственные ноги и упал в трёх шагах от двери. Пинок под рёбра, призванный поднять его, эффекта не возымел. Перед тем как отключиться, он услышал чьи-то слова.

-В лазарет. Этот уёбок должен был в поезде сам сдохнуть, а тут нам это нахер не надо. У нас и так не статистика, а говна кусок. Ёбаные гондоны, дохнут как мухи. Какого, вообще, хуя, преступность нынче из одних ебучих дрищей? Ладно, тащите козла этого…

Новое пробуждение, оказалось, пожалуй, самым приятным днём в его жизни за последние месяцы, а может и самым приятным в жизни. В то утро, когда он открыл глаза, у него ничего не болело. В теле приятная лёгкость, взгляд ясный, а мир слегка плавает, словно он пьян.

-Очухался? – Он нашёл взглядом говорившего. Тот стоял слева, взгляд выхватил из картины мира не только заспанное лицо парня в камуфляже и белом халате, надетым поверх него, но и высокий поручень кровати, к коему наручниками была пристёгнута его рука. – Говорить можешь?

-Вроде бы. – Слабо отозвался он.

-Нормально. – Парень зевнул, поправил цевьё автомата. – Пойду, скажу лепиле, что ты очухался, обрадуется бродяга, он же думал, ты кони двинешь. Так-то похер конечно, чего у нас тут зеки не подыхали? Подыхали, до жопы всяких подыхало. А лепила, каждый раз в аут падает. Как кто сдохнет он в аут – стопарь за стопарём глушит, а пить вообще не умеет. Ну, я щас.

И вышел из палаты. Да, палата…, решётки на окнах, решётки на стальной двери. Но всё белое, стены, потолки. Единственное разноцветное пятно, это надпись возле двери «труд исправляет!», пониже вторая надпись «а честный труд исправляет вдвойне!».

Почему-то, подумалось, что сейчас в комнату зайдёт мужик в шинели и всё развеется, стены станут серыми, с облупившейся штукатуркой, а кровать станет понять человеческим потом. Но, конечно же, ничего такого не произошло. Образы, почёрпнутые из старинного кино, не воплотились в жизнь, не могли просто. С тех пор многое изменилось. Он даже не мог сказать насколько и как – не особо-то интересовался подобной тематикой. Лишь в последний год, в качестве шутки, рассматривая возможность угодить за решётку. Надо было начинать знакомство с жизнью за решёткой, не со старинного кино, а с чего-нибудь по современнее. Знал бы хотя бы чего ожидать…, сколько времени прошло точно, он не мог сказать, но никто в палату не пришёл. Он попытался подняться. Что-то брякнуло, грудь сдавило и, шумно выдохнув, он откинулся обратно на спину. Скосил взгляд – капельница. А что справа? Ещё одна капельница. И какой-то подозрительный прибор.

А почему грудь-то ставило?

Кое-как наклонив голову – руки перестали слушаться, после первой же попытки сесть, он посмотрел вниз. Тонкое одеяло, роль коего сыграла простыня, сползло набок. Под ним он собственно сам и весь целиком. Синий. С малиновыми разводами. Но только там, где тело не закрывает плотный рёберный корсет. Становится понятно, почему так тяжело дышать. Корсет, наверное, ещё и гипсовый. Оно и понятно - цивилизация шагает по планете семимильными шагами! Нет ничего удивительного в том, что многие области она просто перешагивает, оставляя их далеко у себя за спиной.

В какой-то момент он снова уснул, а когда очнулся, над ним склонился плохо выбритый, пахший спиртом мужчина, с безумно усталым взглядом.

-Док.

-Чё? – Буркнул мужик, продолжая возню с какой-то бутылкой и шприцем, прямо над его животом. Шприц выпал из трясущейся руки и воткнулся пациенту в живот. Пациент пискнул, но не громко. Врач, даже не пожав плечами, просто вытащил шприц из пациента, дыхнул на иголку и продолжил свою возню.