– Спасибо, – лепечу я.

Меня по-прежнему не покидает ощущение неправильности происходящего, но я ничего не могу с собой поделать. Переминаюсь с ноги на ногу и как дурочка улыбаюсь. Только лишь потому, что Вавилов рядом. Стоит в метре от меня. Живой. Настоящий. Из крови и плоти.

Почему он здесь? Вернулся из Америки? Насовсем или на время? Юлия с ним? Или осталась в Штатах?

Господи! Как же много у меня вопросов! И ни единой возможности получить ответы. Все слишком сложно. Слишком запутано.

– Знаешь, у тебя вот тут, – показываю на линию ворота, – тоже пара кофейных капель.

Основная часть напитка пролилась на меня, но, как оказывается, брызги долетели и до Вавилова.

– Точно, – он опускает глаза вниз. – Что ж, хорошо, что у меня в шкафу богатый запас одежды.

С этими словами он лихо скидывает пиджак и начинает расстегивать пуговицы рубашки.

– Что ты делаешь? – ошарашенно уточняю, краснея, кажется, до корней волос.

– Переодеваюсь, – спокойно отвечает он. – Не ходить же мне весь день с каплями кофе на воротнике.

– Ладно, поняла, – торопливо пячусь назад до тех пор, пока не врезаюсь в спиной стену. – Спасибо за рубашку. Я пошла.

– Подожди, Ангелина, не уходи, – Александр справляется с последней пуговицей и уверенным движением стягивает с плеч рубашку. – У меня есть к тебе разговор.

Мысли в голове замедляются и становятся вязкими. Я тщетно пытаюсь ухватить нить нашего диалога, но вид обнаженного торса Вавилова напрочь лишает меня рассудка.

Он хорош. Я бы даже сказала, неприлично хорош.

Видно, что Александр не пренебрегает спортом, но при этом не имеет ничего общего со стероидными качками. Я не наблюдаю никаких синтетических мускулов – только естественный рельеф ухоженного мужского тела. Широкая грудь, проработанные косые мышцы, и твердый пресс, пересеченный дугой стильного кожаного ремня.

– Ангелина, ты меня слышишь? – требовательный оклик Вавилова отрезвляет, и я наконец отдираю взгляд от его живота.

– Да-да, – фокусируюсь на его лице. – Так о чем ты хотел поговорить?

– О тебе, – он наконец облачается в чистую рубашку, тем самым возвращая моим спутанным мыслям некую ясность. – Расскажи, как у тебя дела? Как ты жила все это время?