В карете Маринка злобно сопела и сверлила меня взглядом. Я делал тупое лицо и смотрел в окно, пока она наконец не спросила:
—Невеста? А меня ты спросить не думал?
—А что? Ты не хочешь за меня замуж? Радость то какая, я то думаю, как же мне выпутаться…
—Ах ты гад!
Войдя в дом Мининых, я потащил её прямо к рабочей гостиной. Рассудив, что если где и принимают каких делегатов, то там. У двери толклись какие то люди, принявшиеся мешать нам туда пройти. Я, было, собрался все же пройти. Но Маринка повисла на руке, и сказала, что отца лучше вызвать. И я попросил мажордома сообщить Ивану Андреевичу, что граф Орлов требует графа Минина немедленно, по делу, не терпящему отлагательств. Тот скрылся в дверях. А я задумался, как сообщить отцу девушки, что я теперь ея жених. Делать это нужно срочно, ибо Краков это хуже чем деревня. Но сформулировать изысканный монолог не успел. Ибо из дверей появился Иван Минин, собственной персоной. И с любопытством нас с Мариной оглядел. Нда. Я то ладно. А Минина… с распухшими губами, сияющими глазами, совершенно очевидно всю ночь протрахавшаяся вот с этим парнем, что рядом. И не прочь это дело продолжить. Ну, в карете мы вовсе не поругались…
Но Иван Минин- великий человек. Глаза его стали веселыми, и он, не дав мне открыть рот, сказал:
—Благословляю! — потом засмеялся, и добавил- ребята, я страшно рад за вас. Но — немцы, повеление государя. Так что ступайте к Инге.
И снова скрылся за дверью. Минина рядом вполне отчетливо перевела дух. Взяла меня под руку и потащила куда то в сторону.
—Ты кажется, нравишься папе, Саш. Ты бы слышал как он орал, когда приехала мать этого Эстерхази. Поговорить про сватовство…
—О! сколько интересного я не знаю! Этот козел к тебе сватался?
—Нет, папа даже обсуждать не стал. Так что успокойся.
—Я спокоен. Хотя и вижу, что ты жалеешь, что не княгиня. Уй… не щипайся.
Инга Людвиговна Минина была уже оповещена о нашем появлении. Ибо величественно стояла у входа в столовую. Несмотря на императорскую стать и осанку, взгляд у неё был тоже веселый. Мне показалось, что она вовсе не сердится на нас. Но политес и приличия. Поэтому выслушав мою прочувствованную и приличествующую случаю речь, она сдержанно проронила, что ей нужно многое обсудить с дочерью. До свидания, Александр Алексеевич. Правда, мне почудилось наверное, но вроде бы она даже мне весело подмигнула. Ну а я не выдержал, и поцеловал Маринку на прощание. Черт, так вкусно. Как бы нам уедениться…
—Инга Людвиговна! Марина обещала показать мне свою спальню. Чтоб мне было что вспоминать в разлуке.
—Орлов! — фыркнула старшая Минина — иди. Завтра увидитесь.
Подъезжая обратно к дому, я глядя в окно, подумал, что уже совсем зима.
Павел Неверов изволил завтракать. На мое появление, он откусил крусассан, и, с набитым ртом, произнес:
—Тропа Берга говоришь?
Я уселся за стол, кивнул, чтоб мне налили кофе, и принялся сворачивать сигарету.
—Ты, Сань, не говори ничего. У тебя на роже все написано. И чего тянули? Еще на «Обломе» было видно, что никуда вам друг от друга не деться. Лучше готовься. Скоро Леха приедет. Так что запомни, я над тобой не издевался.