—Зачем мне это?

—В Москву приехал не Неклюдов. Вместо него к службе приступил очень на него похожий, но другой человек. Некто Ахмед Иссаев. Горец, в совершенстве знающий русский язык. И блестяще владеющий всеми видами холодного оружия. Бенкендорф сейчас выясняет, где, когда, и как погиб настоящий Неклюдов. Уже точно известно о более чем тридцати дуэлях с летальным исходом. Он и дальше бы дрался. Да на тебя наскочил.

—Это все моя скромность. Вот граф Бенкендорф недоволен мной, а даже бретеры не знают кто я, и что могу.

—Все сложнее, чем ты думаешь. Потому что Иссаев — Неклюдов действовал не сам. А по приказам каких то лиц. Именно приказам. А не заказам. А Бенкендорф недавно выяснил, что в Гвардии идут разговоры про переворот.

—Они сдурели?

—Да плевать, — отмахнулся Император- болтовня идет постоянно, и всегда. И это несерьезно. Просто одним из кандидатов на мое место был как то раз назван твой отец. Причем даже без его ведома. А потом тебя вдруг вызывает Неклюдов.

— Страсти то какие! Как хорошо, что я не монарх, и мне в это вникать не нужно! Я тебе сочувствую, твое величество. Но, может, накажешь как ни будь, для конспирации, а? Мне светская жизнь как то не очень дается. Все время хочется набить кому ни будь морду. Сошли меня в Триест, к Родриго, а?

—Бггг…Орлов, ты помнишь, что у тебя сегодня первый выход в свет. На балу у Мининых?

—Я и говорю! Ты такой — вон из столицы! И чтоб ноги твоей в Кракове не было. Год! И я, весь из себя несчастный, тут же уезжаю.

—Саша, я поделюсь с тобой одной из самых главных государственных тайн.

—Нет! Я еще слишком молод, что бы умирать!

—Нет уж, слушай. Я не знаю, сможет ли меня свергнуть Гвардия. — он усмехнулся — я не верю, что нас победят враги. Но если женщины высшего света на меня ополчаться- моему царствованию точно придет конец.

—Без вариантов?

—Абсолютно. А ведь их, вдобавок, возглавляет моя матушка.

— А я и не собирался никогда в Императоры. Так что мне без разницы!

—Ничего не знаю. Дамы хотят тебя видет на балу. И будь любезен. Это тебе не морды бить! В общем, пошли.

Он встал и потянулся. Я тоже встал, и взял пальто. Мы вышли из камеры, и пошли на улицу. Придворные почтительно шли сзади.

—А зачем меня посадили? Можно же было и отпустить.

—Граф — сторонник простых решений. Тебя хотят убить, а в камере — не достанут. Он тебя туда и засунул.

Мы вышли на улицу, я потянулся и с удовольствием вдохнул морозный воздух и продекламировал: