Лена едва поспевала за ним. Волосы разметались, заплаканные глаза… засмеялась, припала к груди…
— Сережа… Сереженька…
— Как ты здесь?.. — Сергей не верил глазам, — Он привез?.. — кивнул, на генерала.
— Нет! Нет, Сереженька, я сама… Я так люблю тебя! Я так долго тебя ждала… А ты пропал… сказали, ты умер… Больше не было сил!..
— Я знаю, Леночка, Ленка, прости… — он тискал ее за плечи, зарывался лицом в волосы. По щекам текли слезы. — Родная, прости меня… видишь… теперь это все так поздно… уезжайте…
— Да ты с ума сошел! — Лена в ужасе отпрянула. — Я так тебя ждала и любила! Я… Я хочу, чтобы ты это знал. Ты мой. Скажи им, чего они хотят…
…Чумаков сопротивлялся изо всех сил. Илья-Чудак давил. А пожалуй, что для него, как для извращенца, в этом был бы особенный кайф: видеть, как человек корчится от злобы на его счет, но не может ничего сделать.
Со временем Илья понял только одно: из гипноза Чумаков вышел, но ничего не сказал. Однако у него все клокотало внутри, и это было видно снаружи. Дико сжимались и разжимались кулаки, грудь вздымалась, раздувались ноздри. Глаза дергались и косили по-лошадиному. Лицо побагровело от напряжения и осознания абсолютного бессилия. Казалось, он сейчас сорвется с ремней и нападет. Илья даже несколько растерялся, такой волной негативной энергии его обдало.
Но произошло неожиданное. Сергей вдруг начал странно заваливаться набок. Глаза остекленели. Лицо сделалось неподвижным и жалким. Он судорожно забился на стуле. Изо рта пошла пена. Глаза закатились, обнажив воспаленные белки, затянутые густой сеткой вздувшихся сосудов… Припадок?.. Эпилепсия?.. Что за фигня?! Илья отбросил свой шарик и кинулся щупать пульс, хлопать по щекам, пытаясь привести его в чувство. Парню становилось все хуже. Лицо из багрового сделалось синюшным. Скоро он повис на ремнях без сознания. Изо рта продолжала сочиться слюна.
Илья бросился к камерам наблюдения.
— Дежурный! Врача! «Скорую»!!!
«Скорая» прибыла на удивление быстро. Сергея отвязали, положили на носилки и загрузили и машину. Дежурный проводил носилки до самых ворот. А когда створки закрылись, нервы его не выдержали. Он в сердцах выматерился и запричитал:
— Сволочь!.. Мать твою так… Выдумал помирать в мою смену!.. Еще и этого хлюста Костромитина черти принесли!.. А может, он ему чего в рот подсыпал?.. Все же было нормально…
Он направился было к особняку, но, опомнившись, выскочил через калитку и уселся рядом с водителем.
«Реанимация» на полной скорости летела по трассе в Москву. Машина спецсопровождения едва за ней поспевала. В два голоса завывали сирены, судорожно, как глаза буйно помешанного, вращались мигалки.
Дежурный обернулся назад. Сергей лежал на кушетке без сознания. Медбрат наложил ему на лицо кислородную маску и теперь надламывал ампулу для укола. Врач отслеживал фонариком реакции по зрачкам и сокрушенно вздыхал, посылая дежурному холодные, неодобрительные взгляды.
— Что это с ним?.. Упал с кровати и обжегся о непогашенную сигарету? — сурово спросил он.
— Именно так, — бросил дежурный, заметно нервничая: — Мы не можем ехать быстрее?! — рявкнул он, обращаясь к водителю.
— А не надо быстрее, — спокойно ответил врач. — Быстро не всегда хорошо.
Дежурный хотел его обложить по первое число, но потом передумал. На его лице явно наметилось отчаяние. Чумаков не подавал признаков жизни.