Москва. Центр.

В приемной кабинета Шевцова секретарь задумчиво вертел в руках недавно полученный факс с разворотом паспорта нарушителя. Утреннее солнце ослепило монитор компьютера. Секретарь крутанулся в вертящемся кресле, лениво поднялся и опустил жалюзи.

В коридоре раздались торопливые шаги. В дверь заглянул полковник Ставрогин с гладко выбритым свежим лицом. Дорогой шелковый галстук удачно оттенял серую глубину глаз, ослепительная рубашка сияла на фоне безукоризненно отглаженного серо-синего офисного костюма.

— Слушайте, я не пойму, Сергей Анатольевич уехал или еще нет?.. — озабоченно спросил он. — Кто что говорит… Это что?.. — Ставрогин взял со стола факс и удивленно уставился на фото, с которого на него равнодушно взирал погибший в швейцарской заварушке Чумаков. — Это что еще такое?.. — полковник откровенно вытаращил глаза на секретаря. — Так когда, говорите, будет Сергей Анатольевич?..

— Когда будет, не сказал, — ответил секретарь, шустро бегая пальцами по клавиатуре, — но… только что вышел… Ему что-нибудь передать?.. — секретарь поднял на Ставрогина рассеянные глаза.

— Нет… это не срочно, — скомканно пробормотал Ставрогин. — Найду его потом. — Он положил факс на стол и неторопливо направился к выходу. Уже у двери он нерешительно обернулся, кивнув на факс: — А что с этим?..

— Да потасовку устроил на границе… в районе Адлера… — отсматривая набранный текст, секретарь пожал плечами.

— А вам не кажется знакомым это лицо?

— Не-ет… а что?

— Ничего. Вы давно здесь работаете?

— Вторую неделю… — озадаченно произнес секретарь.

«Все ясно, — подумал Ставрогин. — Он не знает Чумакова. Он его не видел… Интересно, а с какого перепугу Шевцов решил сменить прежнего секретаря на этого недоумка? И главное, пока я был в отъезде… Чем тот ему не угодил? Лично меня он вполне устраивал: компанейский, выпить не дурак… но не напивался… Я ему столько недешевого коньяку споил… Может, болтал много, когда выпьет?..»

Ставрогин шел к своему кабинету, глядя прямо перед собой. Заметив на идеальной брючине соринку, он остановился и щелчком сбросил ее. Взгляд его рассеялся по сторонам, но ни за что, кроме серых стен и выскобленного линолеума, не зацепился, скользнул в окно и затерялся там, в утренних потоках людей и машин. Ощущение недоверия и непонятной неожиданной скрытности со стороны Шевцова неприятно зашевелилось в груди.

«Что же это там мудрит генерал?.. Что задумал?.. Почему я ничего не знаю?.. Прежде я был в курсе всех его дел… Я ж его зам. Мы вообще считались приятелями. У нас общие друзья… и все такое. Он в курсе моей личной жизни, а я — его, если это убого-скудное времяпрепровождение вне работы можно назвать личной жизнью… рыбалки какие-то на пруду… внуки… мог бы и бабу себе завести, уж не такой он и старый… противоестественно это как-то. Не по-людски. Как и не мужик вовсе, ей-богу… А может, у него все-таки появилась женщина, и это стало причиной его скрытности? Я же его все время подначивал, а он конфузился. Фу! Чепуха какая-то в голову лезет. Да он на работе завернут! И скрытность его касается только работы. Потому что помимо службы у него никаких других дел нет! И именно по службе он отдалился… И этот новый секретарь… И спросишь чего — ничего не скажет. Даже не из недоверия или неуважения, а просто сам еще ничего не знает. А возможно, и не считает нужным знать. Меньше знаешь — крепче спишь… Вот прежний, Васька Самойлов, тот ушлый был. Все знал! Даже по параллельному телефону подслушивать умудрялся… Да-а… ценный был кадр. Хотя… может, он Шевцову что-нибудь трепанул? Про меня… Какие-нибудь свои домыслы и подозрения. Вот и слетел с хорошего места…»

— Илья Петрович! Товарищ полковник! — призывный оклик личного секретаря вывел Ставрогина из трудных раздумий.

— Да-а? — рассеянно откликнулся он.

— Скорее! К телефону! Из ФСБ!

Полковник поспешил в свой кабинет к телефону.

После недолгого разговора он задумчиво вышел в приемную и прицениваясь пригляделся к своему секретарю. Тот обеспокоено заерзал на стуле.