– Не такой уж я и всесильный! – иронично усмехнулся Шарро, угадав мои мысли. – И не так уж много я тебе помог.

– А почему у вас нет лица? – несколько невежливо поинтересовалась я, задав богу давно мучающий меня вопрос.

– В мире, где обман выдается за правду, а белое подменено черным, доброта обезличивается, – с сожалением ответил Шарро. – Когда людей перестает интересовать доброта, она отступает в тень и погружается в сон.

– Но разве ее не следует пробудить и вернуть в наш мир? – пылко вскричала я, и мой голос сорвался от волнения. – Разве мир не достоин лучшего?

– Ты так и осталась неисправимой идеалисткой! – восхитился пресветлый бог, отечески поглаживая меня по плечу. – Я горжусь тобой, моя дорогая девочка. Ты сумела доказать, что в нашем беспощадном мире еще не перевелись романтики и альтруисты, способные бескорыстно творить добро. И более того, я понял, что мир держится именно на таких людях. А значит, пока жив хотя бы один романтик, добро всегда имеет шанс победить зло! И если добро вернется в Лаганахар, я снова обрету свое утраченное лицо.

– А любовь? – с трепетом спросила я. – Как быть с ней?

– О!.. Настоящая любовь тоже начинается там, где за нее ничего не ждут взамен.

– А жизнь? – еще более взволнованно продолжила я.

– Жизнь? – Шарро немного отодвинулся и, казалось, заглянул мне в самую душу своими несуществующими глазами. – Так ли ты ею дорожишь, девочка?

– Не знаю, – неуверенно пожала я плечами. – Наверное, не очень, ибо жизнь – это не те дни, что прошли, а те – которые запомнились!

Бог молчал, но, клянусь, я узрела одобрительную улыбку, раздвинувшую его невидимые губы.

– Ты готова отдать жизнь ради торжества добра и любви? – Он задал тот вопрос, который я и ожидала.

Не тратя слов попусту, я красноречиво кивнула – коротко, но уверенно.

– Возможно, тебе еще предстоит это сделать, – будничным тоном сообщил Шарро. – Готовься!

Мы немного посидели молча, ведь все вопросы были уже озвучены. Ну почти все…

– А почему мне явилась именно Сильвана? – спохватилась я.

– Ты упокоила ее останки и нашла слезы Эврелики, – начал перечислять Шарро, загибая пальцы для наглядности. – Вот она и захотела помочь тебе, одновременно с этим искупая свою вину перед Неназываемыми. Потом, вы с ней как-никак родня. И последнее – она тоже была влюблена.

– Ясно, – задумчиво протянула я. – Ну и к чему это все? У меня ведь чуть разрыв сердца не случился!

– Понравилось? – тихонько и проказливо рассмеялся он. – Ты прошла испытание гордыней, милосердием, справедливостью, дружбой и любовью, выдержав их с честью. Но это еще не все.

– А что приготовили для меня вы? – насторожилась я.