Воздух со свистом ворвался в мои легкие, возвращая к жизни бренное, терзаемое болью тело. Этот воздух, искусственно нагнетаемый в мой организм чьими-то сильными руками, оказался таким сладким на вкус, что я с наслаждением вдохнула его полной грудью и тут же судорожно закашлялась, ибо это простое действие принесло с собой поистине мучительные ощущения, неприятно отозвавшиеся повсюду, даже в пальцах ног. Отбитые ребра ныли, в горле саднило, а сердце колотилось частыми лихорадочными ударами. Наверное, подобные невыносимые страдания испытывает тот, на кого обрушилось нечто действительно массивное, например, каменная башня. В моем же случае с ролью неподъемного предмета успешно справлялся здоровенный паук, чаще именуемый отвратительным словом тарантук. М-да, боюсь, название этого чудовища я теперь не забуду до самой смерти.
– Я уже жива? – одними губами прошептала я, адресуя спорный вопрос заботливо склонившемуся надо мной Беониру. – Или еще нет?
– Сомневаешься? – радостно ухмыльнулся ниуэ. – Честно говоря, после того, как мы вытащили тебя из-под паучихи, Ребекка тоже несколько минут затруднялась сказать, кто из вас живее, ты или она!
– Опять он врет! – ухмыльнулась лайил, плечом оттирая юношу и занимая его место возле меня. – Я только сказала, что, по моему мнению, вы обе выглядите одинаково мертвыми: и ты, и паучиха.
– Мило! – через силу улыбнулась я. – Хорошо хоть, что первой вы решили откачать все-таки меня…
– Той уже ничем не поможешь! – довольно осклабилась воительница. – Ты разрубила мерзкую тварь почти пополам, от башки и по самое не хочу. Йона, как тебе удалось проделать подобное?
– Магия! – все так же шепотом пояснила я. – Кажется, мои магические возможности немножко возросли после двух пройденных испытаний.
– Ничего себе немножко! – Ребекка восхищенно округлила глаза. – Скорее множко! Да ты же теперь запросто любого мужика под себя подомнешь!
– Дорогая, что за выражения? – непритворно возмутился Беонир. – Нужно быть мягче. Мужчины любят плюшевых баб!
– И где ты тут видишь мужчин? – язвительно прищурилась воительница. – Ась?
– А я что? – привычно отмазался юноша. – Я ничего!
– Вот именно, сам сознался, что ничего интересного из себя не представляешь! – довольно гоготнула наглая девица. – Придурок, невезучий, да еще и блохастый…
– Лучше быть придурком, но живым и здоровым, чем умником, но несчастным, больным и чуть-чуть мертвым! – парировал ниуэ, на всякий случай отодвигаясь от медленно замахивающейся кулаком воительницы.
– Не спорьте, – попросила я, утомленная их вечными препирательствами. – Лучше помогите мне встать.
Друзья подхватили меня под руки и бережно поставили на ноги.
– Как ты себя чувствуешь? – согласным дуэтом осведомились они.
– Так себе, – неопределенно пожала плечами я, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. – Вроде бы у меня до сих пор не прошло онемение, вызванное ядом Нага, но при этом я чувствую себя так, будто на мне отрабатывали приемы кулачного боя.
– Короче, ты абсолютно здорова! – вынесла вердикт Ребекка и подмигнула мне с самым хитрым видом. – Впервые вижу чародея-целителя, не способного излечить самого себя!
Я кисло улыбнулась, вспомнила меткую фразу о сапожнике без сапог и тут же озвучила ее, без зазрения совести выдав за свою. Воительница была восхищена моей мудростью. Впрочем, не вижу в своем поступке ничего дурного, ибо, как говорится: красть мысль у одного человека – это плагиат, у двоих – компиляция, а у многих – эрудиция. Поспорим?
Чем ближе мы подходили к «ромбу», тем отчетливее проступали на фоне желтых песчаных барханов стены какого-то древнего здания, сильно потрепанные временем и покривившиеся. Беспощадный ветер хорошо потрудился над ними: выщербленные, исковерканные камни, из которых было сложено сооружение, только усиливали общее ощущение заброшенности. Нам пришлось обойти его почти кругом, прежде чем мы обнаружили вход – двустворчатую дверь из черного дерева, плохо держащуюся на ржавых петлях.