Снаружи, в свете почти полной луны, уткнувшись мордой в опавшую хвою, лежал человек в серой униформе и отчаянно ругался на английском. Не пятнистой, как у нас, а в просто серой, какая бывает у американских летчиков. Лежал он так, естественно не по собственной воле, а потому что на спине у задержанного сидел Юра, заломив его руки за спину. По своей воле летчик только матерился, но, судя по тому, что Маковецкий приготовил внушительных размеров шишку, дабы заткнуть ему рот, это будет продолжаться недолго. Рядом уже стояла большая часть армии спасения — оба мусульманина, Тарас и Паша.
— Так, отставить! — приказал я. — Юра, подними его.
Сообразив, что если я не приказал кончать лазутчика сразу, то, значит, хочу пообщаться с ним, боец откинул ставшую бесполезной шишку, и поднял арестанта. Даже при таком тусклом свете я разглядел звездно-полосатый американский флаг на плече летчика.
— Who are you? What are you doing here? — спросил я.
— I" am James Stone, captain of the USAF, — ответил пилот.
— Ты смотри-ка! — удивился Булат. — Я думал, ты только по-немецки шпрехаешь, а ты еще и по-английски…
— Ce n"est pas de gaietИ de cœur, — отмахнулся я.
— Он еще и на машинке может, — усмехнулся башкир.
— Шо он лопочет-то? — поинтересовался Мищенко.
— Капитан ВВС США Джеймс Стоун, был сбит три дня назад во время тренировочного полета, — начал я синхронный перевод.
— Тренировочного, — едко усмехнулся Татарин. — Так мы и поверили!
— Не мешай, — прорычал я. — Are you alone here?
А вот с переводом ответа я не спешил. Казался он слишком бредовым, да и вообще…
— Что он сказал? — насторожился Юра.
— Сказал, что второй пилот погиб, — буркнул я.
— Я, может, не слишком хорошо знаю английский, — покачал головой боец. — Но слово "werewolf" я слышал четко, и переводится это — оборотень. Он сказал, что второго пилота порешил оборотень…
— Так, отставить, — отрезал я, прикуривая сигарету. — Лучше свяжи его покрепче… и шишку зря выкинул — рот ему тоже заткни.
— Как в Германии, — тихо произнес Калачев.
— Что в Германии? — насторожился Елисеев.
— Пущай лучше Татарин расскажет, — отмазался Леха, наткнувшись на мой испепеляющий взгляд. — У него это лучше получается.