Ганса подмывало возразить, что сегодня вообще-то понедельник, а в понедельник есть тушеные овощи неприлично, как, впрочем, и в любой другой день недели. Но из страха, что Малин снова обидится и убежит на чердак строчить про
Потому и назвали они сына Вольдемаром. Ведь Малин, по своему обыкновению, в последнюю минуту снова изменила решение. Хотя ровно четверть часа назад она хотела назвать мальчика Акакием, в честь двоюродного деда своей сводной кузины. И от мысли, КАК это имя будет звучать в уменьшительном варианте, у бедного Ганса слезы наворачивались на глаза.
День не задался с самого утра.
Сначала Ганс наткнулся на очередные стихи Малин.
Стихи появились сразу после того, как Ганс имел наглость посягнуть на честь Малин. Спустя какие-то два месяца после рождения Вольдемарчика.
– Как ты смеешь, Ганс! – возмутили Малин недвусмысленные поползновения супруга.
– Но, дорогая, – взмолился Ганс, – я ведь тоже страдаю! Каждому мужчине нужна толика ласки. Ты отказываешь мне во взаимности уже целых четыре месяца! Два месяца до родов и два…
– Я спать хочу, я не высыпаюсь, – обиделась Малин и повернулась к супругу спиной.
– Ты можешь спокойно засыпать, я быстро, – обнял ее Ганс.
Спросите любого мужчину, и он подтвердит – ничего обидного Ганс не сказал. Однако Малин снова убежала на чердак и всю ночь сочиняла стихи. А бедный ключник, за неимением груди, поил из бутылки Вольдемарчика слабым настоем ромашки.
– Надеюсь, твоя Малин будет уступчивее, – жаловался он сыну.
Утром Ганс наткнулся на стихи Малин и с болью узнал много нового о себе. Вдоволь настрадавшись, он со вздохом обмакнул перо в сиреневые чернила и переправил в слове «глас» «с» на «з».
– Глаз пишется через «з», это всем известно. Хе-хе, детка Малин, строит из себя злючку, а сама наивная, как дитя! – улыбнулся Ганс. Он поразмыслил еще чуть-чуть и, обиженно сопя, зачеркнул слепого гусака. «Конь в яблоках», – старательно вывел он, диктуя себе по слогам.
Осталось расправиться с «буколиками». Сначала Ганс ничего не мог придумать, потому что не знал, что означает это таинственное слово. Воображение рисовало ему какие-то страшные картины. Вот буколики превращаются в мускулистого красавца и обнимают Малин. А вот они в обличье Змия искушают ее яблоком. Эти образы были до того обидными, что Ганс застонал и спрятал лицо в ладони. Он всем естеством ощущал угрозу, исходившую от буколик! И естество его не подкачало – у Ганса немилосердно заурчало в животе.
– Может, она имела в виду колики? Ну конечно же, не буколики, а колики! – осенило его.
Он быстренько вычеркнул ненужные буквы и вздохнул с облегчением. Теперь стихотворение Малин звучало просто идеально:
– Я прирожденный поэт, – смахнул слезу Ганс.
– Что ты здесь делаешь? – раздался за его спиной удивленный голос Малин.
– Дорогая, – сконфузился ключник, – ты, наверное, забыла, что слово глаз пишется через «з»?