Мэри прислонила велосипед к стене, а я пододвинул ей стул. Она одернула и натянула на колени юбку.

— Я так волнуюсь, так волнуюсь! Наконец-то прибыли пилюли.

— Что, что?

— Пилюли для женщин. Разве я не говорила вам о своих экспериментах? Мне удалось набрать группу из шести женщин, выразивших согласие испробовать пилюли. Я хочу побывать в центральной части города и обсудить кое-какие планы.

— И все-таки я ничего не понимаю.

— Разве я не вам рассказывала? А я думала, вам. Речь идет о стероидах. Ну, вы же знаете, что это такое. Противозачаточные средства для употребления внутрь. Вы, конечно, читали о них.

— Читать-то читал, но, признаться, впервые узнаю, что вас интересуют такие проблемы.

— Ах, это так важно! По меньшей мере хоть сделайте вид, что это производит на вас впечатление! До сих пор такие опыты производились только на пуэрториканках, и я даже горжусь, что мне удалось кое-чего добиться здесь. Нет, вы представляете себе, насколько это важно? В Эль-Милии на каждую семью в среднем приходится по шесть и две десятых ребенка.

Я говорю об арабских семьях. Что касается европейских, то тут цифра снижается до одного и восьми десятых. Ученые в Штатах сейчас страшно интересуются нашими опытами и прислали сюда кучу инструкций.

— Следовательно, вам предстоит серьезная работа.

— Еще бы. Мне просто не терпится поскорее приступить к ней. Я прямо-таки лопаюсь от злости, что приходится ожидать окончания рамадана.

— Это каким же образом рамадан мешает прогрессу науки?

— Видите ли, надо полагать, что во время рамадана между супругами прекращаются всякие интимные отношения, особенно среди людей, которые строго придерживаются предписаний религии. Ну вот мы и решили, что будет лучше начать опыты в нормальных условиях.

— Кажется, фанатизм некоторых особ не знает предела, а?

— Пожалуйста, перестаньте иронизировать!

Мэри, смеясь, села на велосипед и уехала,

позванивая звонком; я видел, как она свернула с главной улицы.

Отложив газету, я осмотрелся. Ни одного европейца. Под полуденным солнцем не спеша шагали арабы; глядя на них, можно было подумать, что они двигаются по пояс в воде. Шустрый молодой еврей с животиком, в костюме в полоску и в ярко начищенных ботинках ловко лавировал в медленном потоке мусульман, напоминая паровой буксир, деловито пробегающий среди старых, поставленных на прикол кораблей. Два крестьянина в одежде, сшитой из мешков, коснулись друг друга руками и, присев на корточки в тени, завели бесконечный обмен любезностями.

— Так ты скажи еще раз: у тебя дома все в порядке? И скот?

— Слава аллаху.