Глава II

Проснулся я лёжа всё в той же кромешной тьме... нет, не той же!

Эта непроглядная тьма очень сильно отличается от прежней, но уделить этому должное внимание я не смог, потому что моё новое тело гудит от невыносимой боли. Казалось, будто по мне пробежался целый табун лошадей, а того глядишь и два, если не больше. В горле першит от каменной пыли, а лёгкие, тяжесть которых можно смело измерять в условных тоннах, при каждом вздохе пылают огнём и пытаются меня убить самым мучительным способом. Попытка сдвинуться с места, или хотя бы просто подняться, обернулась полным провалом. Со всех сторон окружают каменные стены, и сам я лежу на чём-то каменном, и сверху тоже самое. Замкнутое каменное пространство, ровно подогнанное под размеры моего тела.

Не сказал бы, что страдаю клаустрофобией как таковой, но проснуться при таких обстоятельствах – это действительно страшно, особенно когда все ощущения кажутся чрезмерно реальными, а удушье по-настоящему начинает туманить рассудок, что вводит в состояние неконтролируемой паники. Это находится далеко за гранью виртуальности, а вспоминая события ранее, не удивлюсь, если именно совокупность всех этих факторов позволило моему паникёру вырваться наружу и взять тело под свой непосредственный контроль, подчистую высвобождая резервы энергии.

Грубая физическая сила первобытного дикаря против каменных стен заточения – я начал прикладываться то к одной, то к другой. На миг показалось, что верхняя стенка какая-то нестабильная. Вычерпав остатки сил из своих закромов, я как следует приложился к ней, подчиняя своей воле. Кромешная тьма начала постепенно разверзаться лучами яркого света по бокам обзора, но каменное нечто всячески сопротивлялось мне.

«- Двигайся... Двигайся!.. ДВИГАЙСЯ!»

Страх, помноженный на врождённое упрямство, продолжал заставлять руки впиваться в это каменное нечто, и оно постепенно начинало сдавать свои позиции. Оно начало сдаваться моей воле, и я вложил остатки немногочисленных сил в последний рывок. Мышцы невыносимо больно свело и начало разрывать от перенапряжения, а зубы затрещали будто в щебень намерены превратиться. Изо рта вырвался яростный рёв зверя – и яркий свет заполонил собой весь обзор, заставляя резко зажмурить глаза. Чуть погодя, буквально секунду спустя, уши заложило смачным грохотом бьющейся керамики в сопровождении приличной тряски.

Моё тело ощутило приятное облегчение, а лёгкие принялись жадно глотать нахлынувший порыв свежего воздуха. Они по-прежнему пылают словно огнём, а горло царапает каменная пыль, но теперь я мог дышать. Удушение начало постепенно отпускать, а сознание возвращаться обратно, вновь беря внутреннего паникёра под свой контроль.

И тут моих ушей коснулся новый звук.

- Ну и ну, какой нетерпеливый норд попался... – раздался где-то со стороны приятный женский голос, с ноткой нескрываемого ехидства.

Определить направление трудно из-за создаваемого эха внутри той штуки, где лежит моё тело.

Толком ещё ничего не видя, я опёрся руками и попытался перевести положение тела в сидячее. Это оказалось весьма нетривиальной задачей, силы определённо работают в огромный долг перед мирозданием, но всё же цель была достигнута. Дабы зафиксировать положение, я прильнул к левой стенке и вновь принялся жадно вдыхать воздух. Тут он оказался намного чище, пусть и с каким-то восковым оттенком. Продолжалось всё это примерно минуты две, хотя по личным ощущениям целую вечность, и меня терзали серьёзные опасения – почему тот источник голоса до сих пор молчит и ничего не предпринимает.

Зрение постепенно приходило в норму, что позволило начать рассматривать то место, где я очутился. Это всё ещё доставляло определённые сложности, и боль в мышцах никуда не ушла, но паника не думала угасать даже находясь под контролем разума. Медленно озираясь по сторонам, отметил достаточно просторное квадратное помещение: коробка, примерно сорок на сорок метров, оформленная массивными древесными брусьями по всему контуру; брусья, по всей видимости, дубовые; стены, на сколько могу судить, вспоминая уроки труда из школьной программы, выложены из известняковых блоков, малость потрёпанных временем. В древности этот материал использовался для постройки замков и крепостей, доводилось как-то видеть данный материал вживую. Пол оформлен белыми мраморными плитами, имеющих едва заметные разводы в своей текстуре. Свод же представляет из себя постепенно сужающийся от углов параболоидный купол, уходя вершиной в скрываемые мраком высоты.

Всё это было единым помещением, по центру которого стоит невысокий мраморный постамент. В центре постамента располагается то, в чём я сейчас сижу – керамический саркофаг, крышка которого валяется справа в безжалостно разломанном состоянии. По углам постамента расположились невысокие канделябры, свечи которых без особого труда освещают всё помещение... если не пытаться рассматривать вершину свода.

«- Так вот почему тут пахнет воском...» – с этими мыслями я продолжил рассматривать помещение, обернувшись назад.

На стене позади красуется огромная мозаичная картина, собранная из цветного непрозрачного стекла. На ней, снизу вверх, изображено: каменный гроб, с красивым барельефом на боку, где изображено двенадцать разных существ, тянущихся к ещё одному существу, которое вылезает из самого гроба, держа в правой руке вскинутый вверх меч, сияние которого разгоняет сгустившиеся тёмные тучи небосвода над собой, и там где тучи расступились – тянется рука ангела, окидывая того своим сиянием. От созерцания такой картины меня почему-то поморщило, хоть внутренний эстет и отметил её занимательность.

Впереди же располагается массивная двухстворчатая дверь, рама которой выполнена в виде арки, от чего и сами створки имеют характерную геометрию. От постамента к двери простилается простенький ковёр красного цвета, расшитый незатейливым золотистым орнаментом по периметру.

И тут я обнаружил её, стоящую на полпути к двери, чуть в сторонке – прекрасная дева-воительница.