– В каком это смысле?

– Они ассимилируют, Дориан. Они ассимилировали мою жену, весь мой народ перед гибелью нашего мира и нашим Исходом. Кто-то будет сопротивляться, а когда такое происходит, змея впивается крепче, пытаясь перехватить их канал связи с Первозданной Сущностью. Предложат сладкий плод – нечто такое, чего этот человек отчаянно жаждет. Потом охватят его пламенем, наполнят страхом. И всякий раз будут предлагать фальшивое спасение. Если же человек сопротивляется, гадина инициирует принудительную ассимиляцию. Его ДНК проникнет в ехидну, уничтожая ее изнутри. Нужен всего-навсего один человек.

– Так вот что ты делаешь. Это твоя армия.

– Да. Мне требовалась одна-единственная душа, обладающая волей для сопротивления. Бедствия множат силы. Я уничтожил ваш мир в надежде сотворить единственную душу, обладающую волей, позволяющей пережить змеиную ассимиляцию. И еще мне хотелось, чтобы ваш мир выглядел для Змеиной армии легкой поживой – миром, полным душ на краю пропасти. Беззащитных. Не способных к сопротивлению.

Дориана охватило безразличие. Чудовищность ситуации начала доходить до него.

– Возвращайся в свою трубу, Дориан. Жди моего следующего хода. Я исцелю тебя, как исцелю всех в этом зале. Все, что я делал, было ради тебя и них. Я защищу тебя. Я спасу тебя.

Слоуну отчаянно хотелось отступить в трубу, чтобы подождать, когда Арес – отец, которого у Дориана никогда не было, по которому он тосковал, – придет и спасет его, исцелит его. Он сделал шаг назад. Слева лежала груда кровавых тел, заслонившая собой протяженность труб.

– Давай, Дориан. Я вернусь за тобой.

Слоун сделал еще шаг назад.

Арес кивнул.

Дориан остановился.

– Ты уже лгал мне прежде.

Потянулась секунда за секундой, и Слоун ощутил, как его охватывает страх. Паранойя. Незажившие раны. Перед его мысленным взором проносились образы. Отец, порющий его, когда он был совсем маленьким ребенком, распекающий его, уходящий, возвращающийся, когда Дориан заболел испанкой, помещающий его в трубу. Слоун увидел себя пробуждающимся в трубе, изменившимся. Свою ненависть, свою тоску, свое стремление отыскать ковчег воскрешения. Там он нашел отца, но тот снова выскользнул у него между пальцев, убитый приспособлением атлантов – Колоколом. И на каждом шагу Арес предавал его.

Заметив его колебания, генерал торопливо заговорил:

– Прежде ты был не в курсе. Ты не знал масштабов того, с чем мы столкнулись. Ты бы просто не понял.

В душе Дориана всколыхнулась ненависть.

– Больше всего ты боялся, что проведешь в этой гробнице вечность, не имея возможности умереть, вовеки увязнув в чистилище.

Арес стиснул зубы.

– Ты предавал меня слишком много раз.

Рванувшись вперед, Дориан опять убил врага.