1

С самого начала, с первых минут, когда, вернувшись из Москвы после смерти мужа, Зоя вошла в квартиру своей сестры, она испытывала неловкость. За все эти годы Соня ни разу не упрекнула ее, но неловкость оставалась. Чужой дом, чужие правила. Чужие деньги. Особенно стесняли Зою клиенты. Соня работала без сутенера и не особенно усердствовала. Примерно выходило, что клиент появлялся в квартире раз или два в неделю. Заработанных таким образом денег хватало на двоих. Жили они небогато, тихо, как две старушки, но особенно себе не отказывая. Однажды в порыве стыда Зоя предложила сестре работать по очереди, но та лишь улыбнулась в ответ.

— Дурочка ты, Зойка, — ласково сказала она, — у тебя не получится. Это не на вокзале командировочных по двадцать тысяч сшибать, здесь опыт нужен. Расчет.

— Опыт приложится! — настаивала Зоя. — А сосчитать до ста долларов я сумею…

— Брось, ты же стеснительная. Ты же через раз будешь после клиента в туалете блевать, а в каждого пятого влюбляться. Здесь особый цинизм нужен, бесчувственность особая, понимаешь? — Но Зоя только упрямо качала головой. — Пойми, ты же не сможешь даже назваться чужим именем. Ты же знаешь, я для клиента то Света, то Тамара, а бывает, и Клеопатрой назовусь. Он же тебя позовет к себе в ванную, а ты и не догадаешься, что это тебя зовут. Брось! А то, что я заработаю, нам вполне на двоих хватит! Плохо нам, что ли, с тобой вдвоем?

Тогда, полтора года назад, сестра все-таки убедила Зою, но теперь, оттолкнув с силой Дмитриева на лестнице и распахнув дверь квартиры, она уже решила: «Сегодня же пойду и сниму клиента…» Зоя была в истерике, но истерика, не утихая, теряла жар и превращалась в какой-то ледяной жуткий водоворот.

Когда Зоя вошла, шуба все еще была на плечах сестры. Счетчика в квартире не было никогда, но Зоя научилась отличать радиоактивный мех и кончиками пальцев., Она протянула руку и по покалыванию под ногтями сообразила: эта шубка вчетверо посильнее той, от которой она так недавно избавилась.

— Откуда такая роскошь? — спросила она.

Соня повернулась перед зеркалом, раздувая мех.

— Клиент! Козел какой-то… Импотент, наверно… — весело сказала она. — Ромео недорезанный! — Она повернулась к Зое, и та увидела в глазах сестры слезы. — Знаешь, он сумасшедший. Он довел меня… — Она всхлипнула. — Совсем довел! — Она присела в кресло и с силой завернулась в шубу, плечи ее задрожали под мехом. — Я, наверное, недельки две теперь отдохну. Не смогу работать. — Она уткнулась лицом в сжатые кулаки. — Нужно будет посчитать, сколько денег осталось. Поэкономим немножко, поужмемся.

— Я поработаю! — сказала Зоя. — Если будет заказ. Сегодня вечером я возьму клиента на себя! И не возражай. Я такая же точно баба, как и ты. Подкрашусь, переоденусь и назовусь Клеопатрой. Мне теперь все равно.

Взяв из бара початую бутылку коньяка, Зоя налила себе полстакана и проглотила залпом. Встала перед зеркалом и, выхватив косметичку, стала резкими движениями накрашиваться.

— Да ты чего? — всхлипнула Соня. — Свихнулась совсем, сестричка?

— Я влюбилась! — веселым холодным голосом, не поворачиваясь, парировала Зоя.

— Это не повод!

— Мы уже расстались навсегда. Утрачены последние иллюзии, понимаешь? — Игриво она нарисовала мушку на своем подбородке. — Так что никаких возражений не принимается. Следующий клиент мой!

Все-таки она не выдержала и разрыдалась. Лязгая зубами о хрустальный край бокала, выпила еще коньяка, присела перед сестрой на корточки и, заикаясь, размазывая по лицу слезы и косметику, рассказала обо всем. Соня слушала не перебивая, она тоже плакала. Но когда вдруг зазвонил на столе телефон, Зоя сказала:

— Прости, сестричка. Но эти сопли ничего не меняют. — Она вопросительно посмотрела на Соню. — Мы договорились, следующий клиент мой!

— Может, не стоит?