Конечно, я предполагала её истинные мотивы. Воительница жаждала убивать монстров Разлома после столь долгого сексуального рабства у Красномордого. Ну это её проблемы, объяснить ей как получать с них силу, а тем более татуировать руны я не собиралась.

— Отпраляла недавно аборигена к терновнику разведать, — произнесла Бру на выдохе. — Цветы к самым плитам подступили, но дальше не пошли. Однако, радоваться не стоит, похоже, нас тут плотно прижали.

Я промолчала, но на языке вертелось, что всё это спалю к чертям собачьим, но только после того, как прибью самую главную здесь образину, которая не особо желает показываться. Или готовит что — то особенное для гостей.

А гости особо спать и не собирались. Солнце ушло за гору, разгорелись костры и беседы за ними полились рекой. Многие варвары отдохнув днём, не желали ложится, делились между собой впечатлениями и историями.

Услышала, как разгорячённо Дэсад рассказывает про светские балы своим курочкам, и вспомнила о том, как в свет меня впервые вывел Наставник.

Мне тогда было четырнадцать лет. И я не горела желанием красоваться там, где мне было жутко некомфортно. Наставник был целым герцогом, скромным, никогда не устраивающим свои празднования, жили мы в его поместье в горах, где стоял давно иссякший золотой рудник. Откуда у него такой титул, я понятия не имела, и не спрашивала. Как и не имела понятия, что сама являюсь герцогиней, до тех пор, пока нас не объявили во всеуслышание в гостях у соседнего герцога.

Тогда я ещё не знала, что доставшийся мне по наследству Дуаль находится в полном упадке.

К нашей паре стали подходить светские дамы и господа. От пестроты и натянутых улыбок было не по себе. Празднование было шикарно и масштабно, очень много знатных особ съехалось по случаю дня рождения внучки влиятельного герцога. Пусть я была накрахмалена, расфуфырена и одета в прекраснейшее бардовом платье, чувствовала себя серой мышью.

Интерес к нам быстро пропал: как объяснил Наставник, титулы не так важны, как состояние. Чем мы с опекуном не сильно блестали.

Когда я впервые оказалась среди стольких людей, сразу и не подумала, что Наставник привёл меня не случайно.

Выход в свет стал для меня первым серьёзным испытанием.

— Ну что, Мира, ты, наконец, поняла, как это выглядит? — Шепнул мне на ухо Наставник.

Я кивнула, а он продолжил:

— Беспечны, расслаблены и слабы. Сколько красивых, молодых женщин, смотри, как они искусно ловят себе богатых кавалеров, как аккуратно смеются и держат бокалы.

— Можно я выдавлю вон той каштановой твари глаза? — прошеплата в ответ. — Я отведу её в сторонку и сделаю всё быстро.

— Чем тебя обидела дочь уважаемого графа Кюри? — Удивился Наставник.

— Она обсуждает меня…

— Не следует использовать свой тонкий слух в личных целях, Мира, — укорил Наставник.

— Мне здесь не по себе, — призналась ему, даже от музыки: скрипка будто по нервам пилила, а смех дам воспринимался как гогот лошадей… целого стада пёстрых цирковых лошадей…

— Что и следовало ожидать, — усмехнулся отчим. — Всё зависит от тебя, Мира.