Они дружно уплетали взятую навынос пиццу. Я знаками показал, что хочу поговорить с ними.

Шпик Один — дородный мужчина, заросший бородой. Тогда, как и во всех остальных случаях, когда я видел его, он был в кожаной куртке-косухе. Он вообще больше походил на байкера, чем на правительственного агента. Шпик Два — моложе, светловолосый, аккуратно одетый. Было в нем что-то от пай-мальчика из частной закрытой школы, но авторитет ощущался.

Я спросил у них, не видели ли они патрульного констебля Макинтоша, обходящего периметр раскопок. Они ответили отрицательно, хотя

Шпик Два заявил, что если они не заметили полицейского, это еще не значит, что его тут нет, и вообще они сосредоточены на вещах поважнее. Я поинтересовался, понравилась ли им пицца и заказали ли они заодно чесночный хлеб, на что они хмыкнули и воздержались от комментариев. Тогда я сказал, что собираюсь посмотреть возле церкви. Это, кажется, немного протрезвило их. Они предупредили меня, что я не должен пытаться войти в здание, поскольку оно закрыто. Я напомнил им, что перед офицерами полиции открыты все двери, когда речь идет о защите жизни и здоровья.

В 00:10 я в одиночестве начал обходить территорию церкви Всех

Святых.

Я не пошел непосредственно на место раскопок, поскольку ночью оно не освещено и там нет ничего, кроме грязи, экскаваторов, вагончиков и всякого оборудования, прикрытого тяжелым, пропитанным влагой брезентом.

Странная атмосфера окружала церковь. Полагаю, слово «готическая» тут подходит лучше всего. Здание очень старое, все замшелое, с водосточных труб свисает мертвый сухой плющ. Обстановка точно из какого-то фильма студии «Хаммер»: повсюду туман, а в тумане маячат покосившиеся и разбитые древние надгробия. Однако никаких следов констебля Макинтоша не обнаружилось, и Шпики оказались правы: я проверил передний, боковой и задний входы в церковь, и все они были забиты досками и полосами ржавого железа. И на каждом входе висело объявление, гласящее, что несанкционированное вторжение будет преследоваться по Закону о чрезвычайных полномочиях полиции.

В 00:21 я возобновил патрулирование на машине, крутясь в районе места земляных работ, хотя некоторые участки были перекрыты для обычного транспорта.

В 00:29 я вернулся к фасаду церкви Всех Святых. Шпик Один и Шпик Два по-прежнему сидели в машине, наблюдая за мной. Патрульного констебля Макинтоша я не нашел.

В 00:30 я снова вызвал диспетчерскую и попросил их попытаться связаться с констеблем Макинтошем.

В 00:33 диспетчер доложил, что ответа по-прежнему нет.

В 00:34 я попросил диспетчерскую выделить мне прямой канал и попытался связаться с констеблем Макинтошем лично, но ответа от него не получил.

Если кто-то считает, что я отнесся к этому слишком равнодушно, повторюсь, что констебль Макинтош — офицер ненадежный, не то чтобы ленивый, но тугодум. Вполне возможно, что он отключил звук у своей рации, чтобы переговорить с кем-то из граждан, а потом забыл включить его. Кроме того, он мог забыть поставить новый аккумулятор, проверяя рацию перед началом дежурства. И то и другое уже случалось с ним прежде. Я решил, что пока не стоит поднимать тревогу.

В 00:37 диспетчер сообщил мне, что дама, проживающая на Леди-смит-кресент, 12, миссис Джоан Акума, жалуется на шум в своей мансарде. С учетом того, что Ледисмит-кресент находится прямо через дорогу, напротив церкви Всех Святых, я предпочел сам взяться за эту работу.

В 00:38 я явился по указанному адресу.

Стоит упомянуть, что Ледисмит-кресент одна из улиц, оказавшихся в центре обсуждения во время планирования правительством места проведения Фестиваля в Южном Лондоне. Она представляет собой ряд расположенных террасами участков и существует в таком виде с конца Второй мировой войны. Дома в не слишком хорошем состоянии; они пришли в упадок и в большинстве случаев полуразрушены. Но в свое время все они находились в частном владении. Когда встал вопрос о принудительной покупке всего ряда домов, поднялся шум.

В настоящее время, однако, юридические проблемы исчерпали себя и большинство обитателей съехало. Миссис Акума, проживающая в доме номер двенадцать, в самом конце улицы, прямо напротив церкви Всех Святых, — одна из немногих оставшихся.

Миссис Акума, женщина, хотя и весьма преклонных годов, все еще бодра и энергична. Она эмигрировала в Британию в начале семидесятых и много лет, пока не ушла на покой, зарабатывала себе на жизнь уроками игры на пианино. Она весьма приятная дама, почтенная и доброжелательная. Когда я пришел, она предложила мне чашку чая, но я отказался, поскольку все еще был обеспокоен пропажей констебля Макинтоша.

Миссис Акума сказала мне, что весь вечер она слышит доносящиеся из мансарды скрипы и шорохи, как будто там кто-то прячется, хотя ее больше тревожило, что это может быть привидение. Миссис Акума очень религиозна и давно уже озабочена близостью своего дома к церкви Всех Святых, у которой, по ее словам, дурная репутация. Несомненно, потому, что строил ее человек, связанный с черной магией. А следовательно, атмосфера зла пропитала церковь и земли ее, так, по крайней мере, выразилась миссис Акума. Она также сказала мне, что таинственные силы повсюду. Но развить данное утверждение леди помешал нежданный гость. Затренькал звонок, старушка открыла — на пороге стоял Шпик Два.