– Если несколько дней… Я буду вам признательна.
– Не стоит благодарности. Только корабль, как вы понимаете, передвигается по воде, поэтому дальше Лондонского порта мы вас доставить не сможем. Впрочем, что я такое говорю? Найму извозчика, и он вас доставит… Куда?
Гоббс пытался интереса ради выведать у Штейлы ее планы на будущее, хотя они его уже мало интересовали. Ведь у него были совершенно другие, они и должны стать отныне ее планами. Он видел: Штейла совершенно не узнает его, хотя это и неудивительно. Суд, на котором он выступал свидетелем, давно в прошлом. Тем более, что внимание девушки тогда было всецело поглощено Уотом, скромной персоне Гоббса его тогда не досталось, как могла запомнить его? Был, правда, еще момент, когда граф приехал к Сиддонсам, но опять-таки все тогда вертелись возле Сленсера, кто глядел на его слуг? А уж об эпизоде у сгоревшего дома Штейлы и говорить нечего: глаза ее тогда были незрячи, полны слез.
– Вы так добры ко мне, это право неловко. Я воспользуюсь помощью. За ваш счет нужно брать извозчика туда, куда я направляюсь, это, наверное, слишком. Мне нужно в район Сити, в дом графа Сленсера.
При упоминании и этого имени Гоббса передернуло, а у Сесила от удивления отвисла челюсть.
Два следующих дня Гоббс и Сесил только тем и занимались, что вертелись на набережной, у «Эльдорадо», стараясь что-либо выведать о судне и людях на нем. Но все тщетно. Удалось раздобыть скудные сведения, которые никак не проливали свет на судьбу бывшего капитана парусника. Например о том, что накануне было нанято двадцать человек экипажа и что корабль готовится к отплытию. Гоббс засуетился. Ситуация требовала более решительных действий.
Не проще ли что выведать у новичков команды? Изучив примерно за это время повадки людей, Гоббс однажды улучил удобный момент, когда на пирсе собралось около восьми человек новичков команды, и принялся осторожно, исподтишка подводить разговор к предстоящему плаванию «Эльдорадо». Морская братия охотно его поддержала. Когда же Гоббс намекнул, что готов заплатить за более подробные сведения, один из восьмерых – друзья звали его Чарли Берг, весьма солидной комплекции, вытащил из-за пояса пистолет, поднес ко лбу Гоббса и сквозь зубы процедил:
– Признавайся, бестия, кто тебя послал и что ты хочешь вынюхать здесь?
Гоббс не успел и глазом моргнуть, как дружки Чарли плотно окружили его, и кольцо с каждой минутой сжималось все плотнее.
Слегка струхнув, Гоббс взял самый непринужденный тон:
– Что вы, братцы? Вам чего переживать? Всего пару дней на судне, а уже такая тебе любовь, что готовы отправить на тот свет невинную душу.
Чарли зло ухмыльнулся.
– Так уж и невинную?
– Да разрази меня гром, если я имею какой-то злой умысел.
– Ну, пеняй, бестия, на себя.
С этими словами Чарли с дружками оттащили Гоббса за гору пустых огромных корабельных бочек, сложенных штабелем на пирсе. Место ни с одной стороны не просматривалось. Тем временем почти совсем стемнело, и Гоббс наконец-то по-настоящему почуял неладное. Острие шпаги, воткнувшейся в кадык, подтвердило, что опасения его не напрасны.
– Я узнал тебя, невинная душа. Ты человек Сленсера. Если ты сию минуту не расскажешь, зачем он тебя сюда послал, можешь мне поверить, рука моя не дрогнет, отправляя тебя на тот свет.
Дело принимало чрезвычайно серьезный оборот. Гоббс мысленно лихорадочно искал выход. Ему даже в голову не пришло спросить себя, как могли узнать его здесь, в Дувре, далеко от Лондона? Раскрывать карты он не хотел, но и отговоркой не обойтись: люди, на которых он нарвался, оказались отнюдь не глупы. Заподозрив, что их дурачат, точно уж не станут церемониться. Гоббс вдруг подумал, что если Чарли знает о Сленсере, то можно на этом и строить игру. Что взять со слуги? Он лишь покорный исполнитель воли хозяина.
– Говори, бестия! Или тебе жизнь не дорога?
Острие шпаги сильнее впилось в горло. Гоббс почувствовал, как тоненькая струйка крови поползла за ворот камзола.